Маршал спокойно слушал генерала.

— Там, где есть что-то, там и я смогу достать, — холодно заметил маршал. — А ты не считаешь несколько странным заявление твоего снайпера относительно того, что он, если бы знал заранее, охотнее отсидел бы несколько суток на гауптвахте, чем быть у тебя в штабе? Не удивляет тебя, видимо, и то, что командир роты говорит своему провинившемуся подчиненному: «Хочешь, иди на гауптвахту, а хочешь — в штаб».

— Делать выводы из болтовни одного солдата… — Генерал неожиданно замолчал и, пожав плечами, продолжал: — Стоит ли мне напоминать тебе о том, что я с восемнадцатого года являюсь командиром Красной Армии? Вот уж никогда бы не подумал, что обо мне когда-нибудь станут судить по словам какого-то солдата… — Немного помолчав, генерал более спокойно произнес: — По крайней мере, не устами маршала.

Брови маршала нервно вздрогнули.

— Я, я и опять я! Не о том говоришь, Петр Иванович.

Розанов сделал затяжку из трубки. «Не стоило мне об этом говорить…»

— Хвастаться я не люблю, — степенно произнес генерал. — И в грудь себя бить не стану, не буду говорить о том, что интересы дела всегда ставлю выше личных интересов. Этого от меня не жди, товарищ маршал.

Маршал усмехнулся, а генерал уже не мог остановиться и продолжал:

— Возможно, что для этого снайпера служба в штабе и хуже пребывания на гауптвахте, однако штаб делает свое дело получше любого другого подразделения.

— Думаешь так?

— Я это знаю. Мы, например, уже позаботились о новом пополнении, хотя бы частичном…

Маршал ожидал, что Розанов скажет еще.

— Да, пополнили мадьярами…

— Это как же так?.. — Маршал подался вперед, как будто он плохо расслышал, что ему говорят. — Что же именно ты сделал?

— Отобрал венгров из числа тех, кто добровольно перешел на нашу сторону, и из числа пленных, которые сами изъявили желание воевать против гитлеровцев. Таких набралось довольно-таки много. Вот и все.

Маршал сначала уставился на генерала неподвижным взглядом, затем на его лице дрогнул какой-то мускул.

— Может, такая мысль пришла не мне одному в голову? — наивно спросил генерал, хотя в голосе его по-прежнему чувствовалось торжество.

Маршал еще некоторое время смотрел на генерала, а потом его словно прорвало:

— Ты с ума сошел, Петр Иванович?! Решиться на такой шаг без согласия сверху? Да кто ты такой?!

— Разумеется, я их не зачислил в списки личного состава корпуса, — поспешил успокоить маршала генерал. — Они сражаются в самостоятельных подразделениях. У меня уже имеется три роты мадьяров-добровольцев.