— Может, это какой-нибудь особый чай, не трофейный ли?

— Я не о чае. Чай…

— Чай очень хороший, — перебил маршал генерала. — Узнали новый способ заварки?

— Я не имею ни малейшего представления о том, как заваривают чай. Меня это не интересует! — Розанов явно не сдержался и произнес эти слова раздраженным тоном, однако довольно быстро справился с собой и уже спокойно сказал: — Выслушай меня, товарищ маршал.

— Не интересует? — задумчиво проговорил маршал. — Выходит, что твои люди несут тебе все, а ты даже не интересуешься, где они все это достают и как приготавливают?

Генерала мгновенно бросило в жар. Он согласно закивал:

— Именно об этом я и хотел доложить.

— Доложить? Как это так? Ты, Петр Иванович, не шути, пожалуйста, и не забывай, что в данный момент я приехал к тебе, можно сказать, как частное лицо, как твой давний друг и товарищ, приехал в гости, а ты мне за чаем собираешься о чем-то докладывать. Это что же такое получается?

— Я не хотел портить вам настроение, товарищ маршал, но кое о чем все же должен сказать…

— Нальешь мне еще чашку чая, Петр Иванович. Давно я не пил такого…

Генерал ладонью пригладил волосы и почувствовал, что ладонь стала влажной. Он подошел к боковой двери и, растворив ее, почти шепотом попросил:

— Еще чаю.

— А пока давай выпьем еще по рюмочке абрикосовой, — предложил маршал. — Я уже налил.

Розанов снова заерзал на стуле. Машинально поднял рюмку и глухо сказал:

— Твое здоровье!

Маршал выпил и, поставив рюмку на место, заговорил не спеша:

— Вот такие-то наши дела, Петр Иванович… Я, собственно, давно собирался поговорить с тобой, но всегда что-то мешало, к сожалению. Знаешь, как бывает в жизни: хочешь сделать что-то, а оно порой не получается. Дела у тебя вроде бы идут своим порядком. Несколько дней назад, когда я читал одно твое донесение, меня вдруг охватило этакое чувство воодушевления и я подумал, что от твоего корпуса почти всегда поступают победные донесения.

Розанов сидел, боясь пошевелиться.

— Ну, еще рюмочкой разве не угостишь? — спросил маршал добродушно, хотя глаза его смотрели холодно.

Генерал наполнил рюмки дрожащей рукой.