Главный инквизитор призвал к порядку зашумевших было судей и спросил у Ансальдо, знает ли он незнакомца. Тот ответил, что не знает его.

— Вспомните, святой отец, это очень важно. Вы должны быть предельно точны в своих ответах.

Исповедник внимательно посмотрел на монаха и снова ответил отрицательно.

— Вы никогда не видели его прежде?

— Никогда, насколько я помню.

Судьи переглянулись.

— Он говорит правду, — сказал незнакомец.

Это заявление повергло в недоумение судей. Задумался над ним и Винченцо. Если отец Ансальдо и таинственный монах не были знакомы, то как монах мог узнать о преступлениях Скедони, известных только его исповеднику? О них он впервые рассказал только здесь, на суде. Но долго ломать голову над разгадкой ему не пришлось, потому что главный судья возобновил свой допрос прямо с него.

— Винченцо ди Вивальди, отвечайте на вопросы суда! — объявил он.

Все заданные ему после этого вопросы касались незнакомца, посетившего его в темнице. Юноша постарался отвечать на них точно и исчерпывающе и еще раз подтвердил, что человек, обвинивший только что Скедони, является тем монахом, который побывал накануне ночью у него.

Незнакомец, отвечая на вопрос судьи, не колеблясь, подтвердил это. На вопрос, почему он сделал это, тот ответил:

— Для того, чтобы привлечь убийцу к ответу.

— Но, — заметил главный судья, — это можно было сделать вполне официально и открыто. Если вы были уверены, что ваши обвинения справедливы, почему вы не обратились в суд, а прибегли к обходным путям, пытаясь заставить заключенного ди Вивальди сделать это за вас?

— Я не бежал от ответственности, — ответил монах. — Я добровольно явился в суд.

Эти слова привели Скедони в сильное волнение, и он низко надвинул капюшон на глаза.

— Да, это верно, — согласился главный судья, обращаясь к монаху. — Но вы не назвали своего имени, не сказали, кто вы и откуда родом.

На это монах ничего не ответил. Этим воспользовался Скедони, чтобы обвинить его в обмане и злонамеренных действиях.

— Вы готовы вынудить меня привести неопровержимые доказательства? — спросил монах. — Вы осмелитесь пойти на это?

Суд снова прервал свое заседание и удалился на совещание.

До того момента, как сам монах сделал это заявление, Скедони все время хранил молчание. Винченцо заметил, что во время последнего диалога судьи с монахом Скедони боялся смотреть на своего обвинителя. На основании этого и некоторых других особенностей его поведения Винченцо заключил, что Скедони знает свою вину. Но сознание вины не могло быть причиной того необъяснимого волнения, в которое приводил Скедони один вид монаха. Что, если он видел перед собой своего бывшего сообщника, более того — истинного убийцу? В этом случае даже сдержанный и решительный Скедони может потерять рассудок от страха, тем более когда он видит оружие, которым было совершено убийство. С другой стороны, гнал от себя эту мысль Винченцо, какой убийца добровольно явится в суд, чтобы обличать того, кто нанял его сделать это? Ведь вина наемного убийцы куда тяжелее, чем вина того, кто его нанял.