— Радость-то какая! — воскликнул он, зевая и глядя на спящую с восхищением, вызванным, правда, больше всего мыслью, что теперь-то его не будут тревожить. — Только не вздумайте будить ее, — сказал он и, позевывая, направился к выходу, — после того как все мы тоже намучались за эту ночь, освежить себя сном это лучшее, что мы можем сделать. Итак, да поможет вам господь и все святые!

— Преподобный отец! Святой отец! — вскричала донья Клара, цепляясь за него, — не покидайте меня одну в таком тяжелом положении… Это же все колдовские чары, это дело рук дьявола. Посмотрите, каким непробудным сном она спит, а мы ведь громко разговариваем, и сейчас день.

— Дочь моя, вы глубоко заблуждаетесь, — ответил сонный священник, — можно отлично спать и днем, и это только полезно для здоровья. А так как сам я собираюсь сейчас соснуть, то пришлите-ка мне бутылочку фонкарраля или вальдепеньяса[625]; это, правда, отнюдь не значит, что я не ценю богатейшие виноградники Испании, начиная от бискайского Чаколи и кончая каталонским Матаро[626]; только не надо думать, что я когда-нибудь сплю днем без особых на то причин.

— Святой отец! — ответила донья Клара, — неужели, по-вашему, в том, что моя дочь вдруг исчезла, а теперь спит непробудным сном, не замешана потусторонняя сила?

— Дочь моя, — ответил священник, нахмурив брови, — велите принести мне сюда вина, чтобы утолить невыносимую жажду, в которую повергла меня тревога за вашу семью, а потом оставьте меня на несколько часов в покое, и я поразмыслю о том, что нам лучше предпринять; когда я проснусь, я выскажу вам свое мнение по этому поводу.

— Святой отец, вы уже все за меня рассудите сами.

— Не худо было бы, дочь моя, если бы к вину мне подали несколько кусочков ветчины или какой-нибудь колбасы поострее; может быть, это бы немного умерило пагубное действие отвратительного напитка, который я, вообще-то говоря, никогда не употребляю, разве только в исключительных случаях, вроде сегодняшнего.

— Святой отец, вам все сейчас подадут, — заверила его озабоченная донья Клара, — только неужели вы в самом деле не думаете, что тут замешана…

— Пойдемте сейчас ко мне, дочь моя, — ответил священник, сменив свой клобук на ночной колпак, который почтительно поднес ему один из слуг, — и вы очень скоро увидите, что сон — не что иное, как естественное следствие столь же естественной причины. Разумеется, дочь ваша провела очень тревожную ночь, так же как вы и как я, хотя, может быть, в силу различных причин; но, так или иначе, все эти причины побуждают нас как следует отдохнуть… Я-то уж не премину это сделать, велите только подать вино и закуску. До чего же я устал! Поверьте, меня совершенно замучали посты и ночные бдения и проповеди. Язык у меня прилип к небу, а челюсти никак не разомкнуть; может быть, правда, глоток-другой, и эта ужасная сухость во рту пройдет. Но вообще-то я так не люблю вино… Какого же черта ты до сих пор ничего не принес?