Он замолчал. Альяга, весь похолодевший от ужаса, мог ответить ему только едва слышным сдавленным стоном.

— Если да, — продолжал незнакомец, — то не теряйте ни минуты, спешите спасти вашу дочь!

И. пришпорив своего коня, он исчез в проходе между двумя скалами, настолько узком, что, должно быть, ни один смертный никогда бы не мог по нему пробраться.

Альяга был не из тех людей, на которых могут действовать картины природы; кого-нибудь другого самый вид грозного ущелья, среди которого прозвучал этот зловещий голос, заставил бы сейчас же ему повиноваться. Наступил вечер, все было окутано густым серым сумраком; ехать надо было по каменистой тропе, петлявшей среди гор или, вернее, скалистых холмов, голых и не защищенных от ветра подобно тем, которые на некоем западном острове[623] усталый путник замечает над болотистыми низинами: при всем своем отличии от окружающей их местности они никак не выдавались над ней. Проливные дожди проложили глубокие борозды меж холмов, и порою можно было увидеть, как ручей клокочет в своем каменистом желобе, словно какой-нибудь заносчивый и шумливый выскочка, меж тем как широкие расселины, некогда служившие ложем грозным, громыхавшим по ним потокам, являют взору зияющую жуткую пустоту, напоминая собою покинутые замки разорившейся знати. Ни один звук не нарушал тишины, если не считать унылого эха, которым ложбины откликались на стук копыт проходивших вдалеке мулов, и крика птиц, которые, покружив несколько раз по промозглому туману, устремлялись назад к своим укрывшимся среди утесов гнездам.

* * * *

Просто невозможно поверить, что после этого предупреждения, — а важность его подтверждалась той осведомленностью, которую выказал незнакомец в отношении всего прошлого Альяги и всех обстоятельств его семейной жизни, — дон Франсиско не поспешил сейчас же домой, тем более что сообщение это он счел достаточно важным, чтобы написать об этом жене. Тем не менее так оно и случилось.

В ту минуту, когда незнакомец исчез, наш путник действительно было решил, не теряя ни минуты, мчаться домой; однако, прибыв на ближайший же постоялый двор, он обнаружил там ожидавшие его деловые письма. Один из купцов, с которым он был в переписке, извещал его, что в отдаленной части Испании близок к разорению некий торговый дом и необходимо, чтобы он тотчас же туда явился. Были там также письма от Монтильи, которого он прочил себе в зятья; тот сообщал, что отец его настолько плох, что он не сможет его оставить до тех пор, пока судьба старика не решится. А так как от того, как она решится, зависели и состояние сына и жизнь отца, Альяга невольно подумал, что решение это свидетельствует и о благоразумии пишущего, и о его сыновней любви.