Он погладил себя по правой щеке, указал пальцем на шею, надул щеки, сжал кулак и тронул кончиками пальцев свой подбородок. После этого он повернулся к выходу.

Англичанин вогнал свою шпагу в ножны, схватил шляпу, сплюнул и резко бросил:

— Мы уходим! Так приказал капитан. Он говорит, что мы сражаемся с мужчинами, а баб и детей не трогаем. Так он сказал, и я с ним вполне согласен. Я возвращаю тебе твои сорок скудо. Вот они, сосчитай; пока их только тридцать два, потому что нам пришлось заплатить долг у «Дяди Паскуале» и за треску, и за маринованную репу, но мы вернем остальные. Бог велел, сапожник!

Он бросил деньги на стол и вышел.

— Благослови тебя Бог! — крикнула вдогонку жена, все еще полумертвая от ужаса, но уже счастливая, и глянула на немого, но и гот уже выходил на улицу, не глядя на нее. — Я всегда буду считать тебя моим благодетелем, и, видит Бог, ты подлинно рыцарь. Небо да вознаградит тебя! Я уж и не знаю, зачем ты взялся за подлое ремесло бандита — оно, не дай Бог, доведет тебя до веревки, — но тысячу раз спасибо тебе! Я свою мою жизнь буду помнить тебя. А тебе что еще надо, почему ты не уходишь с ними?!

Маленький аббат все еще стоял у двери, посмеиваясь и потирая руки…

* * *

Он подождал, пока шаги двоих приятелей не стихнут вдали, а потом с доверительным видом повернулся к сапожнику и сказал:

— Они славные мужики, только жаль, что не больно-то соображают… С ними у меня еще будут неприятности. Для меня, видишь ли, это такая малость, и если ты мне одному заплатишь сорок скудо…

— Выгони его, Липпо! — взмолилась жена в ужасе.

— Я не шучу! — тихо возразил аббат. — Но она на голову выше меня, и у нее топор. Она запросто может…

— Не слушай его! — завопила мать. — Во имя всего святого, не слушай эту сволочь, вели ему убираться!

Сапожник повернулся. Он смотрел на оружие в руках у жены и яростно тер свой лоб.

— Брось топор! — прохрипел он.

Она смотрела на него скорбными глазами и не шевелилась. Ребенок проснулся и принялся ловить ручками воздух и плакать. Он, видно, был голоден.

— Брось топор! — повторил муж с угрозой в голосе и двинулся на нее.

Тут жена поняла, что все погибло. Отчаяние овладело ею, ибо помощи ждать было неоткуда. И тогда она бросила топор на пол…

— Пусть он уйдет… — простонала она. — Если это должно случиться, так лучше я сама это сделаю… Я обещаю тебе. Только прошу: выгони его, я не могу его видеть!

Сапожник настороженно глянул на нее, Его разбирало сомнение в том, можно ли довериться ей, а она продолжала:

— Я всегда была тебе доброй женой. Не гневись на меня, ведь это мое дитя… Ты сам знаешь — я во всем подчинялась твоей воле. И если так должно быть, то дай мне побыть с ребенком зту ночь, а рано утром — ты еще будешь спать — я сделаю это. Но этот должен уйти, гони его прочь!