— Это был Иоанн? Да он же мой любимый святой! Всю жизнь у него был язвящий язык, всю жизнь он говорил людям одну злую правду, а потому и кончил так страшно!

— Ты ошибаешься! — возразил сапожник. — Это был не тот Иоанн, которому ты так часто молишься, а другой. Теперь я точно знаю это. Наш ребенок точно Антихрист!

— Ну и пусть Антихрист! — крикнула она. — Он мой сын, я его родила, и ни за что на свете…

— Тихо! — сказал сапожник, прислушиваясь. — Кажется, это они. Они пришли!

* * *

Дверь отворилась, и в комнату вошли три бандита.

Первым вошел англичанин в парике и фетровой шляпе, со шпагой наголо. Не увидев никого, кроме сапожника с женой и ребенком, он остановился на пороге с крайне удивленным видом. Из-за его спины показался маленький аббат, вместе с которым в комнату ворвался крепкий запах вареной трески.

Немой «капитан» замер, прислонясь к косяку двери. Он скрестил руки на груди и уставился в пол, его бледное лицо было скрыто в тени.

— Эй, сапожник, куда это ты его дел? — проблеял аббат. — Пускай он выходит. Я ему ничего не сделаю. Я пришел только за тем, чтобы его исповедать…

Свисавшие с потолка полосы копченого сала внезапно придали его мыслям другое направление.

— Еды у вас хватает, — заметил он. — С таким запасом вы до апреля дотянете!

Жена торопливо уложила ребенка в постель. Она видела, что теперь против нее четверо мужчин, и от этого ее охватила ярость отчаяния. Она искала глазами какое-нибудь оружие, но не нашла ничего, кроме лежащего подле плиты маленького кухонного топорика, которым она колола дрова перед обедом.

— Ах вы, злодеи! — крикнула она. — Вы опять явились? Видно, нет такого позорного дела, на которое бы вы не пошли! Убирайтесь отсюда, висельники! Да что же, во имя Бога, вы хотите сделать с моим ребенком?!

— Молчи! — каркнул аббат. — Уж мы-то знаем о тебе хорошие новости! Ты что же, клялась своему мужу в верности, а теперь он находит у тебя другого, а ты притом еще смеешь разыгрывать из себя местную… Тьфу на таких баб! Где твой любовник?! Давай его сюда!

Потрясенная жена вскочила, не зная, что сказать. Сапожник покраснел до ушей.

— Что ты мелешь! — рявкнул он. — Стыдно тебе говорить такое. Гляди, как бы я не наломал тебе горб! У моей жены нет никакого любовника. Кто такое скажет, тот лжец.

— Как? — вскричал аббат. — Разве ты сам не говорил, что застал ее в постели с черным мулатом, забывшим честь, да еще и с обрезанным, который не ест свинины?!

— Об этом я вам не сказал ни слова, — рычал сапожник. — Сдается мне, тебе захотелось трепки!

— Хватит болтать! — вмешался англичанин, бросая свою шляпу па стол. Мы пришли, чтобы уложить его на четыре фута под землю. Мне все равно, спал ли он с твоей женой или с кем-нибудь другим — да хоть с тобой самим! Где он? Что-то я его не вижу!