— Девятнадцатого сентября, — улыбнувшись мимолетному воспоминанию, подтвердил полковник Петраков, — и что из этого следует?

— Мой муж вел этот самолет, — сказала Наталья Ивановна и побледнела. Она торопливо достала из сумки карту области и развернула. — Ведь это было здесь? — показала Дягилева Петракову жирно очерченный кружок. — Посмотрите, здесь?

— Ну, ну, — придвинулся ближе заинтересованный Петраков и надел очки, всмотрелся в карту, — вы совершенно правильно отметили.

— Мой муж погиб в этом районе, — сказала Наталья Ивановна, — больше о нем мне ничего не удалось узнать, а вы некоторое время партизанили в этих лесах.

У полковника лицо сделалось жестким и угрюмым. Он не хотел разочаровывать человека, у которого затеплилась надежда, и не знал, чем помочь. А так и вспыхнули неуемной радостью, сверкнули глаза у этой женщины. Но он просто видел самолет и ничего не ведал о нем больше. В этот же день ушел с группой к линии фронта и с боями пробился к своим. Пятьдесят дней насчитывал незабвенный рейд.

В основном о том и шла речь в радиоочерке. О сожженной деревне он говорил в самом конце, как не осталось ни одного человека в живых, и когда он приехал поклониться непокоренной земле, не с кем было разделить скорбь и кручину. Не осталось жителей, переживших оккупацию, в возрожденной деревне.

— Вы говорите, говорите, — взволнованно попросила эта странная женщина. Ее глаза просили и умоляли, — говорите, что знаете, и мне больше ничего не нужно.

Полковник жалел гостью и сочувствовал ей, и сожалел, потому что ничем не мог помочь, а эта женщина, очевидно, все сорок лет искала мужа, пропавшего на войне.

Петраков стал рассказывать об Аграфене и, видя в памяти ее и смотря в глаза Дягилевой, он невольно отметил нечто общее в лицах этих непохожих друг на друга русских женщин.

Да, Аграфена была моложе, свежее, привлекательнее, румяней и полней, но в ее лице тоже в свое время поражало выражение спокойного и уверенного терпения, что теперь он подмечал у Дягилевой.

Она была уверена. И эту уверенность не поколебали четыре десятилетия, пока она искала мужа. Эта уверенность жива вместе с ней.

Полковник отвернулся и без разрешения закурил.

Такая женщина многое, очень многое понимает без слов. Ему удалось справиться с собой и подавить неожиданно вспыхнувшие слезы. Конечно, утопающий хватается и за соломинку. Но подумать только: сколько энергии, сил и веры.

Сам он, будь на ее месте, услышав о каком-то самолете, что где-то пролетал сорок лет назад, наверное, не придал бы этому факту никакого значения, а ей ударило в сердце.