— Я так и знал, что вся беда в этом!

— А так оно и есть! — отозвалась бабка.

— Конечно, в этом! — проговорил отец.

— Ну, так знайте! — заорал Йошка. — Не нужны мне они, другие! Никто не нужен, кроме этой девушки, есть у нее что за душой или нет!

С этими словами он выскочил в сени, сильно хлопнув за собой дверью.

— Убью! — заревел отец. — Паршивый щенок, убью! Попомнишь ты у меня, как хлопать дверью!

Старик даже спрыгнул с постели, чтобы побежать вслед за Йошкой, но жена и дети схватили его за руки и, буквально вцепившись в него, в ужасе заголосили.

— Бени, Бени! — рыдала женщина.

— Па-апа, па-а-почка! — вторили ей дети.

Старик дал себя успокоить.

Потом он снова лег, отвернулся к стене и заснул. Он и не пошевелился, когда к нему в кровать уложили двух или трех маленьких ребятишек, кого в изголовье, кого в ноги.

А Йошка вышел на улицу и затянул протяжную песенку.

— Слышите? — говорили соседи. — Это Йошка Дарабош поет. Ишь ты, хорошо, видать, парню! Влюбился, наверное…

9

9

Допев песню, Йошка умолк: ему вовсе не хотелось, чтобы полицейский с улицы Петефи услышал его.

Остановившись возле дома Пала Хитвеша, он осторожно прокрался к окну и заглянул внутрь.

Все четверо сидели вокруг стола и молча слушали, что говорил Андриш, — речь, конечно, шла об Архангельске.

Слезы навернулись у Йошки на глаза. Как хорошо здесь, как хорошо! С грустью он отошел и побрел своей дорогой. Он не мог подсесть к ним, хотя только об этом и мечтал, только об этом…

— Как вы тут жили, отец, без меня-то? — спросил Андриш.