— У ее деда и бабки есть хутор, а родителей-то уже нет на свете, так что хутор после стариков останется за молодкой — за вдовушкой, значит, потому как отец у нее погиб на войне.

— И муж тоже? — спросил Андриш.

— И муж, — неуверенно ответил старик.

— А может, у нее и не было мужа-то?

— На свадьбе у них я не был.

— А другие тоже не были?

Старик озорно рассмеялся, а потом оживленно добавил:

— Но на хуторе у них я был, сынок. Хутор небольшой, но очень стоящий, как у господ. Там все есть, сынок. Комната, кухня, аккуратная господская мебель, хлев для коровы и свинарник, а кормов столько, что просто чудо! Есть и гуси, утки, куры, словом, все что хочешь; две лошади у них, жеребенок. Словом — грех гневить господа, сынок, и отказываться от своего счастья.

— И ребенок есть у нее?

— Один, маленький мальчонка. Так он скоро будет помощником: вырастет тебе даровой возница, и платить ему не придется.

На давно не бритом лице старика отросла седая щетина; он все ближе придвигался к Андришу, и странно было видеть его розовую физиономию рядом с суровым и хмурым — как у матери — лицом его молчаливого и нескладного сына.

— Это, сынок, воля господня… недаром в библии сказано: бедняк да возьмет себе в жены богатую девушку, а бедная девушка пусть вдет замуж за богатого. Так-то, сынок. А вот мы с твоей матерью отпетыми были глупцами. «Давай, — сказали мы друг другу, — соединим, что у нас есть, и заживем счастливо». Ну и сам видишь, до какой нищеты докатились! И вы хотите того же?

Жужика не смела поднять глаза; она лишь украдкой поглядывала на брата и радовалась, что он сидит суровый, непреклонный.

— Когда я пришел в дом к твоей матери и посмотрел… Помнишь, старуха, подушку-то?

— Господи, и чего только не взбредет тебе в голову!

— Так вот, поднял я ее подушку, когда был, стало быть, на смотринах, а она-то тяжелая-претяжелая…

— Да полно тебе уж, — заворчала старуха и отошла в темный угол комнаты.

— И к тому же еще похрустывала!.. Эге! — сказал я себе. Потому как ясно, что подушка набита была куриным пером, а не гагажьим пухом…

Все задумались. Жужика покраснела при мысли, что и ее подушка набита куриным пером. А если Йошка поднимет ее когда-нибудь?! Не думала она прежде, что мужчины такие зловредные.

— Всю свою жизнь я только и бился над тем, чтобы хоть вы зажили по-человечески и будущий зять не сказал бы моей дочери: «Э, да ведь подушечка-то похрустывает!» Ну и что же вышло из этого? Ничего! Потому как трудно, очень трудно быть бедным, сынок. Кто хоть раз сунется в бедность, уже никогда не выползет из нее. Вот мне, к примеру, ни разу не удалось заиметь лишний грош, на который можно было бы сделать что-нибудь путное. Так что хорошо еще, если парень на смотринах скажет моей дочери, что подушка у нее «похрустывает» — а то ведь может статься, что у бедняжки вовсе не будет подушки.