– Я знаю свои грехи и молюсь, не кори меня…
– Да я счастлив, что ты такая, безмерная!.. – воскликнул он. – Я слишком мерный, мне, должно быть, мешает «немец» во мне. Я ведь вполовину помесь… я ограничен мерой…
– Я не понимаю… немец?.. это что значит?..
– А вот. Один умный немец определил свое… один немецкий сочинитель. Представь себе два входа рядом… на одном написано «Рай», на другом – «Доклад о Рае». Если бы подошли немцы, ну… кто живет рассудком, все вошли бы во вторую дверь, чинно, не толкаясь. А если бы это была ты… ну, вообще, русские, – так бы и ринулись в первую дверь, где «Рай!». А какой он, и какие там «правила» – безразлично: «Рай» – и все тут. Понятно тебе?..
свое…
– Да. Нужна вера, душа, а не… доводы. Всегда ты говоришь «доводы»…
– Теперь вот и вышучиваю себя, через тебя становлюсь чуть другим…
– Не через меня. Это Его милостию слепые получают зрение.
– Без тебя не получил бы. Твой мир влечет меня, тайной…
тайной…
– Не знаю… это маленькое, если через меня. Надо, чтобы Господь коснулся души, обновил ее, затеплил в ней свой свет, вечный. Я не умею тебе лучше сказать. Ты вышутил меня… Нет, дай мне сказать, а то я забуду… Ты говоришь – это все от страстей верят в вечную жизнь, чтобы всегда жить, хотят услажденья, рая… и вот потому-то и верят. Я знаю, да… страсти томили и святых, им зато трудней было одолеть искушения. Не смейся надо мной…
свой
– Разве я смеюсь!..
– Ах, нет… сейчас не смейся, чего скажу. Я не от жадности верю в вечную жизнь, а… от вечногосветав нас, от Господнего, мы по Его образу-подобию, как Его лучшие создания, как «дети Божии»… – говорила, что самые великие мудрецы… и называла их, и показывала их лики… только я позабыла… все они верили в Господа.
вечногосветав
– Д-да… – смутился Виктор Алексеевич, – Сократ… Магомет, Платон… – он называл имена, а Даринька будто вспоминала, повторяя за ним «да, да»…
– Вот видишь… самые мудрые!.. правда?.. Вон ворона летит!.. – показала она в окошко.
Моросил дождик, низко висели тучи. Над мокрыми полями, где еще шла уборка, летали скучные вороны.
– Ворона ничего не знает о вечной жизни, о том мире. Да и этот, земной, маленький совсем у ней… поле, гнездо в лесу, задворки… И вон коровка, жует под дождиком, и у ней только трава… Думаю о тебе… у тебя нет простора, а все «доводы»… – улыбнулась она, – одно тленное, которое рассыплется…
том