«Юрок, коханый, славный! Послухай, що скажу. Не обижайся на мене, але я твоею быть не можу. Знаю, ты совестливый хлопец, потому тебе неспокойно и ты пишешь так часто. Верю, что можешь одружиться со мною, верю, постараешься не бросать. Но все это не ради кохання, не добровольно, а ради совести, щоб не знать своей вины передо мною. Из жалости, понятно? А я так не хочу! Що случилось, то случилось. Нехай оно останется между нами. До этого никому нема дела. Я тебя не виню. Живи, служи удачливо. После школы собираюсь поехать в город. Даст бог, выучусь на учителку — большего и не надо. Буду крутиться возле детей в якомусь селе, может, в Андреевке, может, в Берестовом, чи то пошлют в Старую Петровку. А ты плавай, у тебя своя доля…

Юрок, несчастье мое, прощай! Напоследок хотелось так много сказать, але сказать ничего больше не можу…»

Нанка, сестренка младшая, заберется к Нине под одеяло, влипнет вся в Нину, выуживает, бесстыжая, секреты.

— Опять письмо получила?.. Счастливая!

— Куда уж больше!..

— Чего тебе еще надо?

— Чтоб все честно!

— А он?..

— Уходи отсюда, уходи!

Нанка начинает канючить:

— Нинок, славная, не гони, больше не буду!.. Что пишет?

— Оно мени байдуже.

— Злющая ты!

— А он як поступил!..

— Ради такого хлопца я пошла бы на все!

— Можешь идти, никто не держит.

— Эх, правду кажут, тянемся к тому, чего у нас нет, а завладеем — не бережем. Хорошо бы он тебе, дуре, больше не писал.

— И я говорю: хорошо бы.

— Возьму и сообщу Юрку: не верь ей, она тебя любит, ждет, страдает, только боится признаться. Напустила на себя гордость, Лолита Торрес, ходит обиженной. Вот не пиши ей больше — доразу вскинется.