Юрий Баляба стоял ближе всех, заметно выделяясь ростом. К нему и ступил командир соединения.

— Ты заводила?

Алышев назвал его «заводилой» сознательно: командиром или старшиной он его кликнуть не мог — не видел знаков различия. Кроме того, он гнев свой и осуждение постарался высказать данным словом.

Баляба не стал отнекиваться, только оглянулся вокруг. Понял — так и есть, он заваривал кашу: расставлял игроков, отмечал ворота. Значит, ему и расхлебывать.

— С какой лодки?

— Кедрачева-Митрофанова, товарищ капитан первого ранга! — излишне громко отчеканил Юрий, прогоняя оторопь.

— Ага, Кедрачева, Кедрачева… — показалось, с какой-то удовлетворенностью проговорил, растягивая слова, Алышев. У него действительно мелькнула заманчивая мысль: упрекнуть завтра строптивого Кедрача за такой непорядок. Но тут же посчитал желание свое недостойным, мелочным. Разберусь сейчас сам — да и хватит. — Ну и что же вы отрабатываете, какую задачу?..

— Футбол гоняем.

«Подумать только: в такое время, вдали от части… Порядочек на соединении, нечего сказать! — Внутренне подрагивая от возмущения, Алышев старался сдержать себя. Развалистый шрам на лбу все-таки налился густой темнотой, защемил, дурное тепло растеклось по всему лицу. Задергалось веко на левом глазу, перестал на какое-то время видеть. — Недалеко и до беды, дед (сам себя тоже назвал дедом: как же, дома у него внук под столом пешком ходит), наложи стопора, — приказал себе. — Перед тобой молодые ребята, юнцы, за столько времени выдалась славная погодка, светит солнышко. Пусть побегают, попинают мяч. Не часто им выпадает такая удача».

— Зовут-то как?.. Тебя-тебя, не оглядывайся! — спросил уже с доброй улыбкой, успокоенно.

— Баляба.

— Баляба?.. — удивился знакомой фамилии — звучная, разве такую забудешь. — Не запорожец ли?

— Село Новоспасовка…

Алышев почти поверил в чудо. Неужели? Когда Юрий подтвердил, что отца действительно зовут Антоном Охримовичем, Алышев, прикрыв глаза ладонью, вздохнул. «Вот и встретились, Тоша, с тобою таким образом, вот и повидались!» Виктор Устинович уже забыл и про обманчивое солнце, и про футбол, который нарушил распорядок дня. Перед ним стоял (вернее, в его воображении) добрый друг Антон Баляба. Густо нависает карниз бровей над пронзительно синими глазами. Антон хохочет, похлопывает Витьку Алышева по лопаткам, называет «комендантом острова». Постой, постой, где же это было: на Сескаре или на Лавансаари?.. У Алышева едва не сорвалось с языка: «Мы с твоим батькой, знаешь, как корешевали!» Но вовремя сдержался. Переменившимися сразу глазами окинул здоровяка, удостоверился: Антонова порода! Подняв левую руку, согнутую в локте, кивнул на часы: