Намеченный десятилетний план был выполнен менее чем в три года. Перед мысленным взором Мегудина предстали мощно разросшиеся деревья, которые тянутся на многие километры от Петровки мимо Новой Эстонии, Миролюбовки, Ближней и далее на юг — до самой границы с «Россией». Деревья будут ломиться под тяжестью яблок, груш, слив, абрикосов, персиков, вишен, черешен. Но тут же эти увлекательные картины исчезали и начинались муки сомнений, правильно ли решило правление, когда пошло на то, чтобы поля так долго пустовали, пока сады начнут приносить урожай? При решении этого вопроса имелось в виду, что в первые годы, пока не разрослись молодые деревья, можно будет посадить в междурядья некоторые однолетние культуры и снимать хоть что-нибудь. То, что земля на первых порах ничего не дает, потом окупится сторицей. Доход хозяйства в годы, когда сады еще не плодоносят, будет покрыт за счет повышенной урожайности орошаемых полей. Но Мегудина это мало утешало, все равно, пока потери имеются, он с этим мириться не мог.

Шли год за годом. Деревья заметно выросли, и перед Мегудиным все острее вставал вопрос, как все-таки сократить время, пока сады начнут эффективнее плодоносить. Он снова и снова обдумывал предложение Блоштейна: переформировать деревья и заставить их приносить обильный урожай. Мегудин своими глазами видел в некоторых передовых хозяйствах такие переформированные деревья, как рекомендует Блоштейн. Все же это мероприятие казалось ему рискованным.

— Как можно с живого существа снять голову? — переспрашивал он Блоштейна. — Это ведь тысячи и тысячи живых деревьев, они растут и будут из года в год увеличивать урожайность… Погубить их ради эксперимента — это преступление.

— В каждом деле есть известный риск — выигрывают или теряют. В данном случае это нужно проводить по всем правилам науки. Тогда никакого риска не будет, — убеждал молодой агроном.

— Какой урожай могут дать переформированные деревья?

— По триста и даже четыреста центнеров с гектара.

— Вы в этом убеждены?

— Я в этом убедился на практической работе на опытных станциях. Надо только проследить, чтобы в междурядьях было достаточно влаги и удобрений.

— Если так, мы поедем на опытную станцию и подробно разузнаем… Я еще хотел побеседовать с Мириминским, он большой практик. Живет в Курмане и, кажется, работает в соседнем колхозе. Попробую пригласить его к нам на работу. Его дед посадил здесь первый сад. Он был кантонистом — прослужил царю двадцать пять лет и в вознаграждение за это получил клочок земли, на котором посадил два дерева и несколько кустов винограда. Отец Мириминского тоже был любитель-садовод, ставил опыты на деревьях и выводил новые сорта в своем саду. Когда я был бригадиром в колхозе Свердлова, Мириминский уже работал в садах и виноградниках. Он жил неподалеку от правления в побеленном домике из самана, каких много в Петровке, окантованном внизу черной полосой, с синими наличниками. Двор выделялся своим образцовым садиком, в котором росли несколько яблонь разных сортов и пара ореховых деревьев с красивыми кронами и побеленными стволами. Вход в садик украшали четырехугольные клумбы.