Последнее время раны, полученные на войне, все чаще и чаще давали о себе знать, порой причиняя нестерпимую боль. Но уходить от дел Любецкий не помышлял. В работе он видел главный смысл жизни. И лишь тоска по Маше была для него непреодолимой. Каждый раз, когда он рано утром уходил в райком и поздно вечером возвращался домой, на него с фотографии на стене смотрела, ласково улыбаясь, милая и обаятельная Маша. Как ее не хватало Любецкому. С ней можно было бы поделиться самым сокровенным. Она бы настояла, чтобы он лечился, не переутомлялся, отдыхал. Сколько времени прошло, но заменить Машу ему никто не мог.

Любецкий часто думал и о сыне, который вырос у бабушки и был крепко привязан к ней. С отцом виделся крайне редко, и нельзя сказать, чтобы часто писал ему. Окончив школу, сын уехал в Москву и поступил там в институт. Любецкого постоянно тревожило, что между ними никак не устанавливались близкие отношения. И когда в обком поступила разнарядка послать кого-нибудь в Москву на годичные курсы партийных работников, он неожиданно для всех согласился поехать туда.

Возможность получить глубокие систематизированные знания радовала Любецкого. За многие годы жизни привыкший без остатка отдаваться работе, он много и упорно занимался, готовясь к каждому семинару и практическому занятию. И конечно, его по-прежнему интересовала литература по сельскому хозяйству, полную подборку которой он нашел в читальном зале и в библиотеке. В немногие имеющиеся в его распоряжении часы досуга Любецкому нравилось бродить по Москве и знакомиться с ее достопримечательностями. Он охотно посещал выставки, музеи, театры и концертные залы. В эти походы вместе с ним обычно отправлялся его сын, к сердцу которого ему довольно быстро удалось подобрать ключик, и между ними установились доверительно-дружеские и неподдельно близкие отношения. Любецкого особенно радовало, что от прежней их отчужденности не осталось и следа.

Год учебы в Москве пролетел как один миг. Незадолго до отъезда домой Любецкому вместе с сыном удалось попасть в Большой театр на балет «Спящая красавица». После спектакля, все еще находясь под впечатлением чарующей музыки Чайковского, они молча шли к выходу.

— Григорий Михайлович! Товарищ Любецкий!

Любецкий оглянулся и увидел стоящую неподалеку от них, смущенно улыбающуюся Минну Хасину.

— Как приятно встретить земляка! — поздоровавшись, сказала она. — Вы давно из Курмана?

— Уже почти год. А вы какими судьбами в Москве?

— Я здесь учусь.

— А потом, конечно, поедете в Курман?

— Думаю, что нет… Страна у нас большая, выбор велик. Хочется пожить и в других местах.