— Не будь наивной! Ты прекрасно понимаешь, что своими глазами видела партизан. И даже, наверное, их командиров!

— Вот уж не подумала бы!

— А ты говоришь уничтожить детский дом! — Кох вскочил с кресла. — Подожди, я захлопну эту ловушку!.. Что еще произошло за это время?

— Уходил Павел Тишков…

— Знаю, — нетерпеливо перебил Кох. — Он ушел в партизаны.

— Нет, вернулся…

— Значит, он вернулся! Когда? После этого посещения?

— Да. После.

— Все ясно. Он их связной… Ну, теперь снова веревочка у нас в руках. Только не так грубо будем действовать, как со Сташенко… Следить. И постарайся снова войти в доверие… Особенно к Павлу…

— Едва ли это возможно…

— Ты должна! Должна!.. — выкрикнул Кох. — Я сделал ставкой свою жизнь. Или я захвачу партизан, уничтожу их всех, или застрелюсь…

Лидия закурила. Кох подошел к ней, положил руку на плечо.

— Кстати, и твой дом… — тихо сказал он. — Помни завещание отца. Он был отличным разведчиком. Им гордились все. Сам фюрер ставил его в пример…

— Это был мой отчим…

— Вот как? — заинтересовался Кох. — Значит, Отто твой отчим?

— Да. Видишь, даже и не знаешь всего о своем агенте. Он сам послал свою жену к старику помещику Франсу Казело-Поклевскому… Сначала она у него осталась, а потом задушила старика подушками ночью… Мою мать заставил так сделать Отто… Я его ненавидела и боялась всю жизнь…

— Но он был отличный воспитатель!

— Конечно! Он постарался лишить меня всякой жалости. Сделал меня холодной и расчетливой. Научил стрелять, владеть кинжалом. Потом научил убивать… В Литве я уже убивала… У меня теперь сильная рука Я могу убить мужчину одним ударом ножа… Да-да… Так я разделалась с этим Шаровым, который пошел через линию фронта…

— Это было ошибкой! Тебе самой было бы легче выяснить их связи…

— Тогда я думала только об одном: быть помещицей в родовом имении. Когда же это сбудется?