– Я готова покупать конфеты хотя бы ради пакета, – сказала Ксавьер. – Можно подумать, это кошель. У меня их уже с полдюжины, – с гордостью добавила она.

Она протянула карамель Франсуазе и сама откусила от желатинового кусочка.

– Мы похожи на двух старушек, которые радуют себя лакомствами, – заметила Франсуаза, – это стыдно.

– Когда нам будет восемьдесят лет, мы, семеня, потащимся в кондитерскую и перед витриной часа два будем с пеной у рта спорить о запахе рахат-лукума, – сказала Ксавьер. – Люди из квартала станут показывать на нас пальцами.

– А мы, качая головой, скажем: это уже не та карамель, что прежде! – подхватила Франсуаза. – И передвигаться мы будем такими же мелкими шажками, как сегодня.

Они улыбнулись друг другу; когда они бродили по бульвару, то охотно перенимали такую походку восьмидесятилетних.

– Вы не против, если мы посмотрим на шляпы? – спросила Ксавьер, останавливаясь перед шляпным магазином.

– Уж не хотите ли вы купить одну из них?

Ксавьер рассмеялась.

– Не то чтобы они внушали мне ужас, просто мне это не идет. Но я ищу для вас.

– Вы хотите, чтобы я носила шляпу? – спросила Франсуаза.

– Вам так пойдет одна из этих соломенных шляпок, – сказала Ксавьер умоляющим тоном. – Представьте свое лицо под ней. А когда вы пойдете на какое-нибудь шикарное собрание, то наденете вуалетку, завязав ее сзади большим узлом. – Глаза ее блестели. – О! Скажите, что вы так и сделаете!

– Меня это немного пугает, – сказала Франсуаза, – вуалетка!

– Но вы все можете себе позволить, – жалобно произнесла Ксавьер. – Ах, если бы вы разрешили мне одеть вас!

– Хорошо! – весело согласилась Франсуаза. – Вы подберете мне весеннюю одежду. Отдаю себя вашим заботам.

Она пожала руку Ксавьер; какой та могла быть милой! Следовало извинить перепады ее настроения. Ситуация сложилась не из легких, а она такая молодая. Франсуаза с нежностью взглянула на нее; ей так хотелось, чтобы у Ксавьер была прекрасная счастливая жизнь.

– Что вы в точности имели в виду, когда жаловались, что растворились? – ласково спросила она.

– О! Только это, – отвечала Ксавьер.

– И тем не менее.

– Ничего особенного.