– О да, вы мне говорили, что у нее очень красиво, – ответила Ксавьер.

Франсуаза открыла дверцу.

– Ступайте вдвоем, я подожду вас, – сказал Пьер.

– Как хочешь, – отвечала Франсуаза.

Ксавьер взяла ее за руку, и они вошли в ворота.

– Я так рада увидеть ее прекрасные апартаменты, – сказала Ксавьер. Она была похожа на маленькую счастливую девочку, и Франсуаза сжала ее руку. Даже если эту нежность порождала обида на Пьера, принимать ее было сладостно; возможно, впрочем, в течение этого длинного дня уединения Ксавьер очистила свое сердце. По ликованию, которое такая надежда вселила в нее, Франсуаза определила, насколько враждебность Ксавьер была для нее мучительна.

Франсуаза позвонила, им открыла горничная, проводившая их в огромную комнату с высоким потолком.

– Я предупрежу мадам, – сказала она.

Медленно повернувшись во все стороны, Ксавьер с восторгом произнесла:

– Как красиво!

Глаза ее поочередно останавливались на разноцветной люстре, на пиратском сундуке, сплошь обитом потускневшей медью, на парадной кровати, покрытой старинным красным шелком, шитым синими каравеллами, на венецианском зеркале, висевшем в глубине алькова. Вокруг его гладкой поверхности вились причудливые, блестящие стеклянные арабески, похожие на пышное цветение инея. Франсуаза ощутила смутную зависть: какая удача – иметь возможность запечатлеть свои черты на шелке, на стеклянной пряже и драгоценном дереве, ибо на фоне этих обдуманно разрозненных предметов, подобранных ее безупречным вкусом, вырисовывалась фигура самой Поль: это ее с восхищением созерцала Ксавьер в японских масках, графинчиках цвета морской волны, куклах из ракушек, застывших под стеклянным шаром. Так же, как на последнем негритянском балу и в рождественский вечер, Франсуаза по контрасту чувствовала себя обнаженной и гладкой, вроде тех голов без лица на картинах Кирико.

– Добрый день, как я рада вас видеть! – сказала Поль. Вскинув руки, она приближалась торопливым шагом, контрастировавшим с величием ее длинного черного платья; букет из темного бархата с оттенком желтого подчеркивал ее талию. С минуту она удерживала руки Ксавьер.

– Она все больше походит на какого-нибудь Фра Анджелико, – сказала Поль.

Ксавьер смущенно опустила голову, Поль отпустила ее руки.

– Я совершенно готова, – сказала она, надевая короткое манто из черно-бурой лисицы.

Они спустились по лестнице. При виде Поль Пьер выдавил из себя улыбку.

– Сегодня вечером у вас в театре был народ? – спросила Поль, когда такси тронулось.

– Двадцать пять человек, – ответил Пьер. – Мы собираемся устроить передышку. Но в любом случае мы начинаем репетировать пьесу «Господин Ветер» и через неделю должны закончить.