– Другого выхода у меня нет.

– И стать знаменитым? Как Шекспир?

– Ну, разумеется!

– А о чем ваши пьесы?

– Как у Шекспира – об убийствах.

Правда не о настоящих убийствах, подумал он. Джим еще ни разу не писал про настоящего человека, и чтобы его по-настоящему убили, и про тот тошнотворный ужас, который испытываешь, когда это происходит на самом деле. Это было бы слишком ужасно. Хуже даже чем вампиры… о, гораздо хуже.

Они прошли еще чуть-чуть. Никогда еще он не испытывал такого счастья… и такой печали.

– А знаете, – сказал он, – вы… симпатичная. Красивая. Не могу найти подходящих слов, но я никогда таких, как вы, не видал. Никогда и нигде… Вы самая… вы идеальная.

К его изумлению, глаза девушки наполнились слезами.

– Жаль… – невнятно произнесла она и шмыгнула носом, – жаль только, что больше обо мне нечего сказать. Лучше бы я была переодета… в маске… Все всегда сводится к этому – к красоте.

Она сказала это так, будто в этом было что-то отвратительное.

– Просто вы противоположность кое-кому, кого я недавно повстречал, – пояснил свою мысль Джим. – Ну, то есть она не безобразная, нет, просто у нее родимое пятно во всю щеку, и она терпеть не может, когда на нее смотрят. А еще она влюблена в… – «В вашего мужа», чуть было не ляпнул он. – В одного парня и знает, что он никогда не полюбит ее, а больше у нее в жизни ничего нет.

– О, бедняжка, – тихо сказала леди Мэри. – Как ее зовут?

– Изабель. Слушайте, мы намерены остановить старину Беллмана. Вы знаете, чего он добивается? Знаете, чем он занят там, в Барроу? Он – чудовище. Вы не можете, не должны выходить за него замуж! Любой хоть сколько-нибудь годный адвокат запросто докажет, что они вас принуждают, что все это против вашей воли. Никто вас за двоемужие не накажет, уж будьте спокойны. Самое надежное, что можно сделать, это рассказать о вашем браке с Маккинноном. К черту папашины долги! Он сам себя загнал в это болото, а теперь еще и вас ко дну тянет, чтобы купить себе свободу. Но пока все не станет известно, вы все под угрозой – и Маккиннон больше прочих.

– Я его не выдам.

– Что?

– Я не скажу им, где он… О, нет.

Она смотрела ему за плечо: отчаяние заливало ее прелестное лицо. Казалось тень тучи накрывает сад, который только что был залит солнцем. Джим обернулся: экипаж возвращался, но кучер еще их не увидел.

– Вы хотите сказать, что знаете, где он? – горячо зашептал он. – Где Маккиннон?