Да, он сам признавал, что порядком одурел. Девушки у него, конечно, водились – десятки девушек, официанток, горничных, танцовщиц, наглых и застенчивых, развязных и чопорных. Он знал, как с ними болтать, как флиртовать, кого водить в мюзик-холл, а кого – на реку. Ему никогда не составляло труда вскружить барышне голову. Нет, ничего особенного в его внешности не было, но он постепенно мужал и вырос в грубоватого и красивого парня – хотя большая часть его очарования крылась как раз в энергичности и уверенности в себе. А еще с ним было легко: ему нравилось разговаривать с ними, а не только целоваться. Хотя поцелуи – это да: торопливые, у подвальных ступенек, или подольше – в закулисном сумраке театра или в уединенной беседке в старом Креморн-гарденс за пять минут до закрытия.

Но сейчас все было по-другому. И ладно бы только эта сословная пропасть между ними: она – дочка графа, он – сын прачки. Даже если бы они оказались на одной ступеньке социальной лестницы, он бы все равно относился к ней по-другому – потому что она сама была другая. Каждый ее жест тогда, в зимнем саду, каждый завиток волос, каждый оттенок румянца на щеках, сладость дыхания, когда она наклонилась к нему и зашептала… – все было драгоценно. И он не знал, совсем не знал, что ему с этим делать.

Только смотреть, наблюдать… И вот, наблюдая, он выяснил, что во второй половине дня она часто выезжает. Наверняка в парк, рассудил Джим. Хорошая догадка: куда еще отправиться девушке, если не в парк.

Мимо проехал экипаж. Джим оторвался от листа, который мял и рвал пальцами, и обнаружил, что смотрит прямо на нее.

Леди Мэри ехала по аллее в хорошенькой двухместной коляске. Кучер в цилиндре смотрел прямо перед собой, держа кнут под строго выверенным надменным углом. Она сидела, бессильно откинувшись на подушки. Увидав Джима, она выпрямилась, открыла рот, протянула руку, словно желая заговорить, но экипаж пронесся дальше, и скрыл ее от глаз.

Джим подскочил на месте и даже пробежал несколько шагов вслед, но остановился. Кучер наклонил голову и полуобернулся, словно слушал приказ. Экипаж сбавил ход.

Джим закрыл глаза. В тридцати ярдах впереди стук копыт стих, женский голос произнес пару фраз, и коляска покатила прочь.

Она ждала его под деревьями. На ней было каракулевое пальто, в руках – такая же муфта, на головке – шляпка с темно-зеленой лентой. Господи, она была идеальна! Джим шел к ней, не понимая, как, почему и что вообще происходит. Руки его поднялись, протянулись – ее взлетели навстречу. Потом, вспомнив, кто они такие, смутившись, очнувшись, они замерли в неуклюжем молчании.