Однако Марку мелодраматизм еще не наскучил, и возвращаться на место он явно не собирался.

– Я не выбирал. Вы не слушали меня? – ответил он Лидии. – Его выбрал для меня отец. Он бы распорядился выбить эти слова у меня на теле, если бы не Левит 19:28, где сказано: «Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмен. Я Господь».

Лидия привстала и потянулась к нему, желая усадить его обратно на стул.

– Сядь, Марк. Давай поговорим обо всем этом.

Но вместо того чтобы послушаться и сесть, Марк выскочил в середину круга, этакий фермер в лощине, и произнес:

– Знаете, что самое лучшее в этом отрывке? – Не дожидаясь ответа, он продолжал: – Боже мой, оно же там, в самом тексте.

И тут он начал прыгать вразножку – прямо, ноги врозь, руки вдоль корпуса – резкий прыжок, ноги в стороны, одновременно с ногами развести руки и соединить их в хлопке над головой – прыжком вернуться в исходное положение… раз, два, три, повторить, раз, два, три… и еще раз… Выбрасывая руки, он начал скандировать:

– «Ибо, когда я немощен, тогда силен!» Вот что отец выбрал для меня, слабость на самом деле равна силе. А это значит, что я силен, как десять Марков! Как двадцать! Как восемьдесят пять! Все мои слабости делают меня самым сильным человеком на свете.

Он стремительно переместился вниз, элегантно, словно отлично обученный солдат, поместил ладони на пол, рывком поставил свои кукольные ноги в упор, выровнял корпус и начал отжиматься, продолжая ритмично повторять: «Во имя Господа, один, во имя Господа, два…»

После пятого, кажется, раза Лидия еще раз велела ему остановиться и, воспользовавшись тем, что его грудь только коснулась пола, неожиданно опустила правую ногу в черной мягкой туфле ему на спину, не давая подняться. Она удерживала его в таком положении некоторое время, а потом сказала:

– Я уберу ногу, когда к тебе вернется способность контролировать свое поведение и ты будешь готов встать.

Но Марк, в котором теперь жило восемьдесят пять Марков, лишь заворчал и, тихонько повизгивая, словно животное, стал подниматься с пола. Лидия хотела помешать ему, прижав еще сильнее к полу, но потеряла равновесие. Момент был упущен. Марк сделал усилие и выпрямил руки. Лидия так и не убрала ногу и выглядела очень глупо, словно знаменитый исследователь у скалы, позирующий перед камерой в картинной позе.

Однако с Марка было достаточно на сегодня: как только ему удалось выпрямиться, он повалился на пол, рыдая в ламинат. Он всхлипывал, стонал, что-то бормотал. До меня отчетливо донеслось «простите» и «я не могу». Он повторил эти слова несколько раз. Лидия склонилась над ним, положила руку ему на плечо, не гладила, просто положила и сказала, обращаясь уже не к нему, а к нам: