– Нет, – ответила я. – А что еще ты мог подумать?

– Ну я… даже не знаю. – Адам потянул за нитку, торчавшую из одеяла, и начал обматывать ей палец, пока кончик совсем не покраснел. – Я сегодня разговаривал с его отцом. Они вам об этом сообщили?

Мы отрицательно покачали головами.

Адам отпустил нитку, взял у меня бычок и положил его на кончик языка. Он всегда так делал.

– Я думал поехать в больницу, но его отец не захотел, чтобы кто-то из нас там был. Он отправил Рика обратно, как только приехал из аэропорта. Но позже он говорил со мной по телефону, поблагодарил меня: «Спасибо за то, что ты сделал для Марка. Мы будем вспоминать о тебе в наших молитвах. Пожалуйста, помолись и ты за Марка». Вот что он мне сказал. Слово в слово.

– Но подумай, в каком состоянии его сын, – заметила Джейн.

– И кто же довел его до этого состояния? – усмехнулся Адам. Он встал и несколько раз пнул плотно слежавшееся сено. – Отец отсылает его сюда, грозя, что он, как и прочие содомиты, попадет в ад, если не исправится. И парень изо всех сил старается. Но мы-то знаем, что ему это не удастся, потому что это невозможно, и тогда сынок решает, что нужно просто оттяпать тот орган, который создает проблемы. Отличный план, папаша.

– Ты прав, – согласилась Джейн. – Это полный пипец. Но только не для его отца. Он свято верит в то, что делает, видит в этом единственный способ спасти сына от геенны огненной.

Рот Адама все так же кривился в ухмылке, но голос почти сорвался на крик:

– Да, но почему бы не спасти его прямо сейчас? Почему, вместо того чтобы заставлять его отхватить себе яйца, не попытаться заставить себя отказаться от своей гребаной системы убеждений?

– Потому что для этих людей все обстоит иначе, – спокойно сказала Джейн. – Все это – цена, которую мы должны заплатить за наше вечное спасение, и нам следует радоваться, принося нашу жертву.

– Благодарю тебя, матушка мудрость, – сказал Адам. – Что бы мы делали без твоей проницательности.

Его слова задели Джейн за живое, но она быстро овладела собой, что не укрылось от Адама, потому что он сказал:

– Прости.

– Не стоит. Я не собиралась читать нотации.

– Только не записывай меня в мудаки. – Он наклонился, поцеловал ее в щеку и продолжил: – Не могу же я вести себя как придурок только потому, что у соседа по комнате снесло башню.

– Еще как можешь. Ты можешь быть кем угодно, когда пожелаешь.

– А космонавтом можно? – Он сел рядом и обернулся краем моего одеяла.