– Некоторые места у нее на теле похожи на сырой бифштекс, – сказала бабуля, взяв трубку. – Это куда больнее, чем она говорит. – Она понизила голос и, не сомневаюсь, до предела натянула длинный шнур кухонного телефона, тот, который всегда завязывался толстыми узлами, чтобы отойти подальше от Рут, туда, где она могла сказать все как есть. – Они даже не уверены, что облучение сработало. Постоянно талдычат: «Мы пока не знаем. Надо подождать, там посмотрим».

– Держу пари, тетя Рут рада, что ты с ней, бабуля, – сказала я.

– О, у нее на побегушках Рэй. Я просто составляю ей компанию и подкармливаю конфетами. Никак не привыкну к мысли о летних каникулах без тебя.

– Я тоже.

Затем мы немного поговорили о том, что все они – бабуля, Рут и даже Рэй – собираются навестить меня в «Обетовании» (это было уже решено) в выходные четвертого июля. Эта дата была выбрана отчасти потому, что родители погибли незадолго до нее.

– Если только Рут не станет возражать, – сказала бабуля. – Но даже если и так, я могу сесть на автобус и посмотреть, что такое эта твоя школа.

Я сомневалась, смогу ли соврать бабуле, поэтому промычала в ответ нечто неопределенное:

– М-м-м-хм-м-м.

Бабуля слегка прочистила горло:

– Не знаю, что ты на это скажешь, котенок, но у тебя еще есть время подумать. Мы с Рут думаем, не поехать ли нам всем на озеро Квейк. Устроим пикник. Она сказала, это совсем рядом со школой. Должно быть, хорошее место, даже принимая во внимание все обстоятельства.

– Это действительно очень близко отсюда, – подтвердила я.

– Ты бы хотела? Мы с тобой не сможем пойти на кладбище вместе этим летом.

– Но ты ведь сходишь за меня? – спросила я. – Не забудь цветы, только не лилии.

– Обязательно, – пообещала бабуля. – Подумай над моими словами. У тебя есть время, пока мы еще не решили все окончательно.

После того как мы обменялись привычными «целую» и «я тебя тоже, до свидания», до меня долетели обрывки нескольких фраз, которые бабуля произнесла, прежде чем вернулась на кухню и повесила трубку. Она что-то крикнула Рут, я точно не разобрала, кажется, «она хорошо», или «все хорошо», или «все будет хорошо». Интересно, когда я снова смогу позвонить ей, где буду в тот момент и чем буду занята. И еще мне не давала мысль о том, что же я ей скажу.

* * *

На неделе выпускных экзаменов мне чуть ли не каждую ночь снился один и тот же сон. Начиналось все с того, что мы с Бетани Кимблс-Эриксон остаемся одни в классе и она показывает мне книги об озере Квейк, которые она каким-то чудесным образом где-то нашла. Она склоняется надо мной, переворачивая страницы, а ее волосы падают мне на лицо, наши головы совсем близко, и мы вместе смотрим, как в реку обрушивается гора, перегораживая поток. Потом Бетани поворачивается ко мне, видимо, хочет что-то спросить, и ее рот так близко от моей щеки, что слова обжигают кожу, ну разве можно тут не поцеловаться? И мы целуемся. Тогда Бетани берет инициативу в свои руки, заставляет меня подняться и бросает на стол, где мы сплетаемся воедино прямо на открытой книге. Та больно впивается мне в лопатки, но мне наплевать, нам обеим наплевать, и мы не можем остановиться.