— Дрожи, а сам хватай, я вот ничего не боюсь.
— Домой поеду, землю работать.
— И там ведь железо; топор, пила, гвозди.
— Пойду пастухом. — Да вспомнил Степа, что у Якуни дудка медная, и тяжело вздохнул.
Афонька же все уговаривал:
— Пересиль себя и в руки его, оно ведь не кусается. С горячим опасно.
— Забыть надо, тогда, может быть, и бояться перестану. Ты хотел меня к Коркину сводить.
— Пойдем, он теперь в клубе.
Коркин, безусый, громогласный комсомолец, выслушал Степу, записал, что нужно было про Настю Дымникову, потом сказал:
— Дня через два зайди, будет готово.
И действительно, через два дня он вывалил перед Степой пачку справок, книжек, газетных вырезок, где подробно описывалось, какие школы есть в городе и как в них поступить.
— Вот здесь все, что надо. Куда-нибудь твоя девка и подойдет, а не подойдет, подведем, лишь бы учиться хотела да не была дурой.
— Письмо ей надо написать и растолковать все.
— А ты пошли эту кучу, сама поймет.
Но Степа все-таки к куче справок приложил коротенькое письмо.
«Посылаю тебе все, что раздобыл комсомолец и наш завклуб Коркин. Он парень — голова. Прочитай и напиши, в какую школу хочешь. Я скажу Коркину, он дело обделает. Не бойся, в городу тоже люди, и хорошие есть. Кланяйся от меня своему дедушке и скажи, что прохожий народ разный: одни забывают, а другие помнят.
Получился большой пакет, и взяли за него со Степы пятьдесят копеек, но сказали, что дойдет он до Озерков обязательно, а если Настасьи Дымниковой нет в Озерках, уехала, то вернется обратно.