Экскурсия перешла с помоста за перила. Там немного в стороне лежала темная чугунная плита, а на ней стоял чугунный же столб высотой с метр, наверху у него урна с языком железного пламени, а сбоку крупная надпись:
Чугунная плита под памятником раскололась, сквозь трещину проросла густая зеленая трава.
Оглядели еще раз горные дали.
— Земля-то какая большая и красивая! — сказала Настя.
— И какая железная, — добавил Степа. И оба вздохнули.
Спустившись к руднику, Степа спросил Коркина, можно ли взять на память кусочек руды.
— Думаю, можно. Никого не разоришь. Двести лет роют, а дна все нет. Бери вон из рассыпанных на дороге, их все равно распылят колесами.
Степа поднял кусок с детскую голову и тут же закричал:
— Настя! Настя! Товарищ Коркин, идите сюда!
Они подошли: ну что? Степа протянул угловатый кусок руды:
— Какой тяжеленный. Железо, чистое железо. Попробуйте!
Они подержали кусок.
— Ну что? Зачем звал? — спросил Коркин. Он думал, что у парня есть дело.
— Подержать его.
— Вот чудило. Будто железа не видывал.
— А интересно как, без домны, без мартена, само сделалось.
Хотя кусок был увесистый, с кирпич, Степа все-таки сунул его в свой узел на память о великом вогуле Степане Чумпине.