Утром я крикнул Говорливому камню: «До свидания!» — и пошел вниз по Вишере в Чердынь. Камень ухнул мне в спину: «До свидания!»

«АРХИМЕД»

«АРХИМЕД»

В подмосковных местах есть деревня Корытцево. Она стоит на высоком округлом холме. Вокруг холма — глубокий овраг. А по оврагу растет лес, опоясывая деревню широким зеленым кушаком. Издали кажется, что Корытцево разгнездилось на макушках деревьев.

По тем местам, уже сильно обезлесенным и густо заселенным, корытцевский лес, можно сказать, является чудом. В нем еще преспокойно живут волки и лисы, когда в других редко увидишь зайца и белку. Стоит корытцевский лес как заколдованный, как окаменелый. Не страшны ему ни железная дорога, что постоянно увозит бревна и доски, ни лесопильный завод на станции с его тремя рамами, ни печи колхозных изб. Глубокий, с обрывистыми бортами овраг надежно охраняет его. Люди давно отказались ходить в этот лес с топором и пилой. Что ни напилишь, все равно оставишь по дороге, на какой-нибудь круче. И ходят в лес только за малиной, за грибами, да и то по самому краю.

Вглубь забираются одни лишь «робинзоны». Робинзонами в Корытцеве называют мальчишек. В других местах для них придумано много всяких имен: огольцы, пацаны, орлы, а вот в Корытцеве по всем поводам, и в похвалу и в упрек, называют их робинзонами. Повелось это потому, что у корытцевских мальчишек любимая игра — «в робинзона». И повелось давно, даже позабыто когда. Отцы и деды теперешних мальчишек тоже «робинзонили», когда сами были мальчишками.

Среди робинзонов многие были знаменитыми. До сих пор живут о них всякие рассказы. Например, дед Матвей, умерший прошлой осенью, жил, говорят, в одном шалаше с медведем. Матвей жил в нем летом, а медведь — зимой; под конец медведь, дикий, лесной медведь, ходил к Матвею в гости.

Один из робинзонов стал известным летчиком. У него вся грудь в орденах; свободным осталось только местечко для Золотой Звезды Героя Советского Союза. Другой стал знаменитым снайпером, о нем передавали по радио.

Самый заядлый из корытцевских робинзонов теперь — шестнадцатилетний Михайло Кружков.

А недавно этот самый Михайло из робинзона превратился в «Архимеда».

Началась эта новая история месяца два назад. Над Подмосковьем промчался злой ураган. Когда он утих и люди вышли из домов, они сначала не узнали своих мест. Многие дома оказались без крыш. Телеграфные столбы лежали поперек железной дороги. Порванные провода вились змеями. Целые рощи пали, как трава под косой. Огромными черными щитами стояли пласты земли, поднятые корнями поверженных деревьев.