Но где же деревня? Она начиналась как раз от поворота дороги и тянулась над рекой, окруженная с трех сторон большими плакучими березами. Теперь вместо деревни чернело пожарище, а от многих берез уцелели редкие обгорелые уроды.
Кругом стоял бурьян. И там, где были колхозные конюшни, скотные дворы, дом и большой сад Нагорнова, — везде бурьян.
За войну Гаврил Петрович перевидал немало таких картин, но не допускал мысли, что и его Новоселки сожгла, разбила, искромсала война. Он знал, что Новоселки попали в оккупацию, давно не имел из дому никаких вестей и все-таки упрямо, бережно нес его в своей памяти через смертные дни и чужие страны таким, как оставил.
Жена не старела. Во дворе по-прежнему была спокойная важная корова, табунок пугливых овец и горластый разноперый птичник. Менялись только дети, но к лучшему: поднимались, умнели.
* * *
Перебегая глазами от одного мертвого дерева к другому, Нагорнов заметил, что впереди у дороги стоит деревянный столб с широкой исписанной доской, а за ним маленькая нелепая построюшка из обгорелых бревен, ржавого железа, кусочков фанеры.
Нагорнов подошел к столбу. На доске было написано:
Товарищ, остановись и прочитай! Здесь до фашистского нашествия была деревня Новоселки. Жилых домов 121, сельсовет, школа-семилетка, мельница, коне-, птице-, овце- и молочнотоварная фермы, тысячи плодовых деревьев. Изверги сожгли все постройки, вырубили все плодовые деревья, разграбили все колхозное имущество.
Гаврил Петрович несколько раз перечел эту страшную повесть, затем перешел к построюшке. На фанерной двери белела надпись мелом: «Новоселковский сельсовет и правление колхоза».
Дверь, несмотря на ранний час, была не заперта, и Нагорнов вошел в построюшку. В тесной комнатке с маленькими оконцами спали на солдатских топчанах два бородатых человека.
Как ни тихо вошел Нагорнов, но хлибенькая построюшка вся дрогнула, заскрипела дверью и полом. Спящие проснулись. В коротко остриженном, гладко побритом пришельце, одетом в военную одежду с орденами и медалями, они не узнали своего однодеревенца столяра Гаврилу. А Гаврил Петрович не узнал в поседелых бородачах своих ровесников, председателя сельсовета Кузьму и председателя колхоза Степана.