От прикосновения Кэсс вздрогнула, но при виде Эрика глаза ее оживились, а бледные губы сжались плотнее. Она слабо улыбнулась.

– А я уж думала, ты никогда не придешь.

Эрик и правда с большим трудом заставил себя прийти сюда, до последней минуты надеясь, что что-то помешает им встретиться. Ее бледность и очевидная беспомощность, которые особенно бросались в глаза в этом сверкающем холодным блеском холле, болью отозвались в его сердце.

Эрик опоздал на полчаса. Он сказал:

– Прости, дорогая Кэсс, но в такую погоду трудно куда-нибудь добраться вовремя. Как дела?

– Хуже некуда. – Не двигаясь с места, она, словно загипнотизированная, не сводила глаз с кончика сигареты. – Я совсем не спала. – Она проговорила это ровным и спокойным голосом.

– Странное место ты выбрала для встречи.

– Разве? – Она посмотрела вокруг ничего не видящими глазами, потом перевела взгляд на Эрика. Глаза ее были полны отчаяния, она, казалось, не сразу увидела Эрика и только когда уяснила, что перед ней находится именно он, отчаяние сменилось на ее лице печалью. – Да, наверное, ты прав. Я подумала, что здесь нас никто не заметит, а… другое место как-то не пришло в голову.

Эрик собирался уже предложить податься куда-нибудь еще, но выражение ее белого как мел лица и мысль о все еще не прекратившемся ливне остановили его.

– Ничего страшного, – сказал он, взял ее под руку, и они неспешно стали подниматься по лестнице.

– Мне нужно скоро возвращаться – я оставила детей одних. Ричарда я предупредила, что сегодня отлучусь – сказала, что должна поговорить с тобой.

Они вошли в первый зал из многих, образующих вместе диковинный лабиринт; здесь суетливо слонялись люди, повсюду висели яркие полотна, они тянулись далеко вперед как надгробия с непонятными надписями. Люди ходили группами, как иностранные туристы на чужом кладбище. Изредка одинокий плакальщик, как бы вспомнив о почившем родственнике, стоял, застыв в восхищении и благоговении перед огромным памятником, но в основном посетители двигались живо, они сновали по музею со специфически демократической веселостью. Кэсс и Эрик в панике бежали от этой толпы в поисках места потише: пройдя залы французских импрессионистов, кубистов и современных мастеров абстракционизма, они оказались в небольшом зальчике, где над всем доминировала огромная картина, выполненная преимущественно в красных тонах, перед ней стояли, держась за руки, два студента – юноша и девушка.

– Тяжело тебе пришлось вчера, Кэсс?

Этот вопрос Эрик задал тихим голосом, когда они остановились рядом с картиной, выдержанной в желтой гамме, на ней была изображена девушка в желтом платье с очень длинной шеей и золотистыми волосами.