— О, Наталочка, кого я вижу! Привет, детка! — И как только Сережа заговорил, она сразу узнала его, но и тут же чутьем угадала: он не совсем такой в жизни, каким представляется при разговоре. Вот когда они встретились и он показался ей молчаливым, серьезным, упрямым — вот тогда, наверное, он был настоящий, а это все только игра, ломанье и кривлянье, — неужели и он такой же, как все?!

Она кивнула и хотела пройти мимо (а что надо было — остановиться, начать разговор?), но он преградил дорогу, протянул яблоко:

— Наталочка, это тебе. Ты понимаешь, я шел и думал… ну-ка угадай, о ком?! На, возьми! — Он продолжал протягивать ей яблоко.

Наталья, остановившись, смотрела на него слегка прищурившись, наклонив голову — как бы в насмешке, в снисхождении, на самом деле ничего такого не было в ее душе — смотрела и просто то ли любовалась им, то ли разглядывала повнимательней: вот такой, когда он молчит, какой же он притягательный…

Между прочим, сколько они ни разговаривали перед этим, разговор всегда был односторонний: Сережа говорил, Наталья молчала, и только отец изредка бросал реплики — то ли так, вообще, то ли отвечал за нее. Так что по сути дела Наталья еще ни разу ни одного слова не сказала Сереже, не называла его никак и, в сущности, даже не знала, как обращаться к нему — на «вы» или на «ты»…

Он стоял перед ней, с протянутым яблоком, она молчала, думала.

Потом вдруг взяла яблоко, улыбнулась.

— Сережа, поцелуйте меня.

Странная какая-то усмешка-ухмылка поползла по лицу Сережи: честно говоря, он никак не ожидал такого поворота и поэтому немного растерялся.

— Вы умеете целоваться? — Она продолжала улыбаться. — Поцелуй меня. Только в губы. Как взрослую.

Он все еще смотрел на нее с недоумением. Он не верил ей.

Да и можно ли было ей верить?!

— Что, Наталочка, прямо здесь? На улице?

— Ага, — сказала она просто.

— А ты целовалась когда-нибудь?

— Нет, — так же просто ответила она.

— Та-ак… понятно… Что-нибудь произошло? Катастрофа какая-нибудь?

— Мне некогда, Сережа. Мне надо идти. Просто — поцелуйте меня. Ведь я вам нравлюсь? Вы же хотели жениться на мне!

— Да, но только когда тебе стукнет восемнадцать… А тебе пока еще… — Сережа начал обретать привычный тон в разговоре с Натальей.

— Ну, так я пошла? — Она повернулась и медленно побрела от него.