Разговаривая, она все время помнила, что мужчина поглядывает на нее; ей было и хорошо, и беспокойно. Лариса совсем развернулась к Зине и на один миг успела встретиться с мужчиной глазами. «Ничего, — подумала она. — Некрасивый, но… хороший, что ли? — добавила тут же. — Кажется, хороший…»

— Лара, — вдруг тихо прошептала Зина и едва не всхлипнула, — Лара, — повторила она, — у меня… я… — она вздохнула, — кажется, опять…

— А он? — почти машинально спросила Лариса.

Зина пожала плечами:

— Я еще ничего не говорила ему.

— Как всегда!

Зина опустила глаза.

— Значит, так, — распорядилась Лариса, — сейчас едем ко мне.

Зина вопросительно взглянула на Ларису.

— Там увидишь, — ответила на немой вопрос Лариса. — В конце концов надо серьезно поговорить. Нельзя же так бесконечно?!

Когда они выходили уже из трамвая, Лариса во второй и последний раз взглянула на мужчину: «До свидания. Очень жаль».

И он, поняв ее взгляд, быстро поднялся с места и, отстраняя пассажиров, заторопился к дверям. Он молча говорил ей: «Ну подождите же!» Но только он подошел к выходу, как дверь автоматически захлопнулась, а подруги были уже там, на улице, где шел снег.

«Ну ладно, до свидания, — подумал мужчина. — Бог с вами».

Выйдя на Остужевскую, подруги вскоре подошли к Ларисиному дому, поднялись на третий этаж. Лариса в шутку нажала на звонок, но никто, конечно, не открыл дверь: ни Светланки, ни тем более Романа, бывшего мужа, дома не было. С мужем Лариса разошлась, а дочка жила с бабушкой в Жуковском, переехала туда на «пока».

Зина вошла в квартиру первой; пока Лариса возилась с цепочкой, Зина прислонилась к стене и навзрыд, громко и горько, заплакала. «Ах, дурочка ты моя…» — подумала с жалостью Лариса, а вслух сказала:

— Ну, не надо, что ты! Не надо. Пойдем-ка…

Раздев Зину, она повела ее в комнату, усадила на тахту и, взяв обеими руками ее лицо, подняла его.

— Не плачешь уже? — спросила она, но Зина плакала не переставая. — Вот и хорошо, — продолжала Лариса, словно Зина уже не плакала. — И не надо плакать. Чего хорошего в бабьих слезах? Ничего хорошего…

За окном синели сумерки, Лариса подошла к окну, приоткрыла форточку. Вместе с морозным воздухом в комнату ворвалась веселая мелодия:

«…а нам все равно, а нам все равно, не боимся мы волка и сову…»