— А почему так получилось? Потому что Надежда хотела проглотить меня. Она хотела повесить на мне бирку: «Только мой!» и чтоб я больше никому не принадлежал — ни матери, ни старшей дочери, ни внуку. И я сбежал, Анатолий, я не вещь, ты понимаешь? Нельзя человека закабалять так, что уж и дыхания собственного не чувствуешь…

— Нет, тут ты, старик, не прав. Я дышу. Я глубоко дышу. И пусть они попробуют без меня… Развод! Ха! Испугали! Да я, может, уже сто первый раз разведенный, — но это между нами, старик, — и ничего, жив…

— Мыто живы, правильно, а Наталья из-за нас…

— Старик, помяни мое слово: еще ни одна женщина без мужика не прожила. И твоя Надежда образумится, и моя Татьяна… Они еще придут к нам, мы с тобой, как ханы, сядем где-нибудь на топчанах, вот хоть здесь, в ресторане, а чего, вполне прилично, придут, упадут на колени: дорогие наши, любимые, простите…

— Живем-то теперь вместе, правильно, но разве это жизнь? Как две тени…

— А ты думаешь, под землей лучше будет? Хоть так живи, хоть этак, а там окажешься — пожить вовсе не дадут. Жизнь — это проигрыш, старик. Запомни! И сказал эти слова твой друг Анатолий Мельников. Ну-ка, пожми мне руку.

Они и в самом деле встали оба, и Феликс через стол вполне галантно и очень убедительно пожал Анатолию руку; официант, уже давно с интересом наблюдавший за ними, усмехнулся.

— Поговорим дальше, старик…

— Поговорим, Анатолий… Нет, ей-богу, ты молодец, что вытащил меня с работы. Сижу кисну, из рук все валится…

— Я первым делом, старик, как приезжаю в командировку, для начала оглядываюсь. Оглянулся: разрешите с вами познакомиться? И пошла писать губерния… Учти, тайну открываю как другу. Бесплатно.

— Сережа Марчик мне говорит: если б я поцеловал ее, все могло быть по-другому… Дурак!

— Поцелуй — это, конечно, только для начала.

— Ты о чем? Ты о чем говоришь-то?

— А что?

— Сережа Марчик должен был поцеловать ее?

— Послушай, старик, не пойму… Кто это — Сережа Марчик?

— Ну, то-то… Я его выгнал, понял?!

— Правильно, старик. Гони ты их всех в три шеи!

— Всех не разгонишь. Лаборатория развалится.

— Лаборанточки, между прочим, старик, тоже ничего бывают…