Проснувшись, Алеша пробыл некоторое время словно в столбняке, затем быстро поднялся и начал расхаживать вокруг потухшего костра. Он не мог бы объяснить своего состояния; больше всего в нем было какой-то тревоги. Вчера он успокоился, как будто все уже обдумал и решил… но теперь этот сон! Выходит, что он просто успокаивал себя, а на самом деле, в подсознании своем, только и думал о Наде! Алеша вдруг остановился: только теперь он заметил, что, расхаживая вокруг костра, он каждый раз переступает через Геру с Шуркой; те спали в обнимку под одной фуфайкой — так уж, видно, легли, смаявшись от разговоров. Алеша оглянулся — было почти светло, никакой красоты, какая была во всем вчера вечером, ночью, теперь не было и в помине. Как-то серо, голо, под ногами холодная роса… Стог сена сырой и теперь как будто не пахнет ничем. Как все резко изменилось; что значит ночь, темнота, костер, разговоры!.. Среди всех этих мыслей Алеша почувствовал, что в нем как будто бродит какая-то сила, что-то такое, что гонит его отсюда куда-то… Это было ощущение, что вот он здесь, а должен быть там-то… но где? Он достал ручку, написал на обрывке газеты: «Ушел домой», положил записку под камень, чтоб было видно. И быстро пошел, с тропинки свернул на лесную дорогу, дорога вела в гору… Как только он вышел на вершину, потерянная красота вновь открылась ему. Вдали, в низине, поднималось солнце, лес окрасился светлой, чистой зеленой краской. Заблестел пруд, заискрилась река. Воздух задрожал — над дальними огородами и пашнями словно парило… Алеша пошел дальше, в спину ему тепло грели лучи; он шел быстро, как будто спешил, но куда спешил?.. Он так спешил, что наконец устал, запыхался, почувствовав жажду… Тут как раз дом лесника, Алеша вспрыгнул на крыльцо, открыл дверь и вошел внутрь.

— Это ты? — спросил кто-то, думая, верно, на своего.

— Попить бы. — Алеша шагнул дальше, на кухню, откуда его спросили. На кухне стояла Надя.

«Вот этого-то, — подумал он, — мне еще и не хватало — сойти с ума».

Потом было, что он стоял, она подошла, спросила его, еще раз спросила, он стоял, смотрел, но ничего не слышал и не понимал. Она что-то делала, спрашивала, даже, кажется, смеялась над ним, а он все равно ничего не понимал. Даже не понимал, пьет он воду или просто видит ее.

«Я думал, — думал он, — что сон-то кончился, что я там, на речке, проснулся. А это я просто во сне проснулся и снова живу в том сне. Почему это он так долго не кончается? Надоело, проснуться бы…» Он даже постонал немного, как будто это он во сне ворочается, тяжко ему, проснуться хочется. А все равно не просыпалось как-то…