Все остальное Алеша помнил вскользь…

…По-настоящему он пришел в себя только в поселке, сидя на лавочке рядом со своим домом…

Он услышал вдруг разговор, голос Геры: «Ну уж, тут ты меня уволь…», хлопнула дверца, заработал мотор, и машина тронулась с места…

«Значит, — подумал Алеша, — они с Шуркой уже вернулись с рыбалки».

Он сидел спиной к Гериному дому и только слышал его слова, но не видел ни его самого, ни кому предназначались слова, ни как тронулась машина. Он оглянулся (верней, выглянул из-за забора, потому что лавочка была устроена у забора) и увидел Людмилу. Она стояла в красном своем платье, бледная, красивая, посреди дороги, держа в руке бежевую сумочку.

«Похожа на Ларису, — вдруг подумал Алеша. — Особенно волосы. Искрятся… Да, да, — думал он, — может, потому и Лариса нравилась?»

Потом он заметил, что Людмила была не просто бледная, она была белая, белая как мел, вся какая-то безжизненная, с отрешенным взглядом. Она стояла и смотрела, как Гера уезжал на машине. Она не двигалась. Она просто стояла, смотрела безразличными, затуманенными глазами. Потом сделала шаг, еще один шаг… Нет, такую ее Алеша еще не видел ни разу. Она шла медленно, в правой руке ее повисла сумочка, и казалось, это была такая тяжелая сумочка, что трудно ее и нести. Она прошла мимо Алеши, даже не взглянув на него. Алеша тоже не окликнул Людмилу, только смотрел ей вслед. Смотреть на нее было тяжело, казалось — идет старая, истерзанная, уставшая женщина, у которой уже не было сил ни жить, ни бороться. Алеша увидел это впервые, что молодая женщина может походить на старуху, и пожалел Людмилу, как никого никогда еще не жалел. Вдруг Людмила сделала решительный, уверенный шаг, Алеша даже вздрогнул от неожиданности, настолько весь он был под гипнозом ее усталого, обреченного вида. И когда он увидел, что навстречу Людмиле, вывернув из-за угла, покатил маршрутный автобус, он вдруг вспомнил, что в слышанном им разговоре было одно резкое слово «умру», — и теперь испугался смысла этого слова. Он вскочил с лавочки и побежал и, пока бежал, видел, как Людмила спокойно вошла в автобус, а Алеша не успевал за ней и ни за что не успел бы, если бы шофер, хороший парень, не заметил его и не погонял немного мотор вхолостую: «Мало ли, авось ему здорово надо. Ишь как прытко скачет…» Алеша влетел в автобус, дверки со скрипом сомкнулись, шофер нажал на газ… Алеша плюхнулся на заднее сиденье, сидел и тяжело дышал, одновременно наблюдал за Людмилой. Села к окну, на самое первое сиденье, и, чуть повернув голову, как будто смотрела за окно, на самом деле было такое впечатление, что все ей совершенно безразлично, и что смотрит она на мир  н е в и д я щ и м и  глазами. Но сам Алеша, видя ее здесь, зная, что теперь она никуда не денется и что с ней ничего не может случиться, постепенно успокоился и даже нашел удобным, что она не видит его.