Гораздо больше его волновало, что об этом узнают в штабе. Полковник уже учинил разнос штабистам, как только стало известно о контрударе немцев. Особенно досталось начальнику разведки и начальнику связи.

— Я не намерен быть помощником у своих помощников, — язвительно говорил он. — Засиделись, жирком обросли. Или захотели в батальоны?

Луковкин понимал ярость полковника: потери были слишком велики, и о них надо было сообщить в дивизию, что означало поставить под сомнение свою командирскую компетентность. По той же причине, по какой командир полка не спешил сообщить в дивизию о результатах немецкой контратаки, начальник артиллерии не торопился доложить о своих потерях командиру полка. При этом он учитывал еще одно обстоятельство: строевой отдел только что оформил на него наградной лист. Узнай сейчас полковник о потере орудий, и «Красного Знамени» Луковкину не видать…

— Так вот, комбат, пушки чтобы были на месте. Ясно?

— Там же немцы, — растерялся Афанасьев.

— А мое какое дело! Сумели бросить — сумейте вернуть назад. Даю тебе… три часа.

Но командир полка все-таки узнал о потере орудий и тотчас вызвал к себе начальника артиллерии.

— Почему не доложили, что брошены пушки? — спросил тоном, каким Луковкин недавно говорил с Афанасьевым.

— Еще не все ясно, товарищ полковник.

— Не ясно? Ну так вот: выясните все сами, лично! И через… три часа пушки чтобы были на месте, в рядах пехоты, если не хотите иметь неприятности, капитан. Выполняйте.

Луковкин вышел из штаба растерянный и озадаченный. Черт бы побрал эти сорокапятки.

Воздух бешено просверлила пулеметная очередь, уложив насмерть солдата из комендантского взвода. Луковкин ляпнулся на дорогу. Неужели штаб окружен?

Вышел — шинель внакидку — полковник, узнал, в чем дело, нахмурился:

— Командира комендантского взвода ко мне! Ты, лейтенант, на фронте или у тещи в гостях? У тебя под носом автоматчики, а ты землю нюхаешь? Под трибунал захотелось? Чтобы мне этих штучек больше не было!

Через минуту взвод солдат ушел в том направлении, откуда обстреляли штаб.

Луковкин подозвал адъютанта:

— Бегом к Афанасьеву, скажи, пусть подождет меня.

А в мозгу у него сверлило: «Влип, влип».

* * *

За пушками вместе с Афанасьевым и Луковкиным отправились человек десять. Эта вылазка была чистейшим безумием, но механизм приказа сработал, и люди, как заведенные, пришли в движение, сознавая полную бессмысленность своих действий. Был день, немцы только что нанесли тяжелый удар всему полку, а горстка кое-как организованных людей должна была пройти сквозь их позиции и выкатить оттуда противотанковые пушки, будто здесь не фронт, а полевые учения в глубоком тылу.