Одновременно с механиками-водителями закончили учебу командиры орудий, заряжающие и радисты. Всех выпускников построили на плацу центрального казарменного городка.

— Товарищи танкисты! — обратился к ним полковник. — Родина доверяет вам замечательные боевые машины — танки Т-34. Вам предстоит нанести последние, завершающие войну удары по врагу. Надеюсь, выпускники Пятигорского учебного танкового полка с честью оправдают возлагаемые на них надежды!

Крылов с волнением слушал — такое он пережил уже дважды. Первый раз — когда гитлеровцы рвались к Волге. Тогда надо было остановить их любой ценой, а ценою были человеческие жизни. Бывшие десантники выполнили приказ: батальон погиб, стал легендой, но вместе с собой похоронил множество врагов.

Второй раз на таком вот митинге Крылов стоял в пехотном строю перед великим наступлением сорок третьего года. Теперь, на последних километрах войны, он поведет в бой бронированную машину.

Вечером выпускники учебного полка разместились в теплушках воинского эшелона. Предстоял путь на Урал. Там он получит тридцатьчетверку и будет лично отвечать за нее, как солдат отвечает за винтовку. Еще недавно ему и в голову не приходило, что он станет механиком-водителем танка.

* * *

Лежа на нарах, он неторопливо думал под стук колес. Неужели война и в самом деле заканчивалась? Казалось, она будет длиться вечно. Она заполнила время и пространство, изменила землю и людей. Одних поглотила, с других сорвала привычные покровы, третьих перековала заново, четвертых искалечила. Где теперь были Афанасьев, Седой, Пылаев?.. Куда занесет судьба его самого? От Урала на запад много путей.

Под стук колес он незаметно уснул. Поезд опять уносил его навстречу судьбе.

* * *

Эшелон стал рядом с санитарным поездом. Механики-водители притихли: поезд напомнил им о фронте, о ранениях, о смерти. Тихо, сама собой зазвучала песня.

Безыскусственные слова песни возбуждали какие-то скрытые сильные струны и у тех, кто пел, и у тех, кто слушал, как пели. Песня волновала своей искренностью и мужественной печалью.

— Это вы пели, мальчики? Вы танкисты? — в приоткрытую дверь вагона заглянула санитарка с простеньким взволнованным лицом. — Спойте еще раз! Там подполковник, — она показала на санитарный поезд. — Он танкист, обожженный. Он очень просит. Пожалуйста.

В окне Крылов увидел голову, затянутую в шапку бинтов. Бинты закрывали шею, белели на груди. Когда механики-водители запели снова, голова опустилась, будто уснула. Потом санитарный поезд тихо сдвинулся с места — раненый опять поднял голову, взглядом прощаясь с танкистами. По его щеке скатилась слеза.