Пока шли обсуждения, Волынов с Олегом ушли в Мериново пешком — топить печи. Вадим завел машину и тронулся в райцентр, на станцию, встречать Свету и детей. Приехали уже в обед, Феня бегала и ругалась, что медленно собираются: нашли тракториста из мериновских, готового тащить тракторную тележку по лесной тракторной «дороге». Наскоро покормив детей, включая Романа Волынова и девочек — дьяконовскую Ольгу и Валю, ровесницу Вани, дочь плановика Пети, погрузила их под визги и веселую суету рядком в переднюю часть тележки, на охапки соломы. Плановик Петя сел на весьма жеребую шарообразную кобылу, которую надо было переправить для родов на мериновскую ферму, и загарцевал очень гордо впереди. Все остальные взрослые расселись, кто как мог, в тележке вокруг детей, трактор взревел и пошел. Только в этот момент все заметили, что прищипывает самый настоящий мороз. За восемь часов до Нового года зима все-таки пришла.

Несколько раз по пути Света выражала неукротимое желание вылезти и идти с детьми пешком. Гусеничный трактор отчаянно буксовал, порой глох, тележка то ужасающе кренилась, почти ложась на бок в грязь, то проваливалась в черную, припахивающую сероводородом жижу почти по самую соломенную подстилку, женщины и дети с визгом вскакивали, ожидая, что вода вот-вот проступит сквозь доски настила. Но ничего ни разу не произошло. И подолов не замочили, и тележка каким-то чудом не опрокинулась, и трактор всякий раз после жарких мужских дебатов удавалось привести в чувство. Когда прибыли в Мериново, уже стемнело. Над клубящимися от труб струями дыма загорелись звезды, а потом и полная луна вылезла из-за леса. Мороз за эти два-три часа набрал силу, стал пробираться сквозь теплую одежду, сапоги и валенки. Очередной раз трактор заглох на околице. Женщины и дети дальше пошли пешком. Потом трактор опять завелся, подкатил к дому, вещи из тележки выгрузили и потащили в избу. Ввалившись наконец в тепло, застали умилившую Вадима картину: розовые детские мордашки в ряд на печке, а женщины вовсю хлопочут — накрывают на стол, чистят картошку, раскладывают привезенные припасы.

Наспех перекусили, посмотрели спектакль про Буратино, который тут же задумали и сыграли дети. Потом дети потребовали елку, все спохватились, что и правда, нужна елка. Вадим взял ножовку, пошел в лес. Но оказалось, что даже в лесу, особенно если ночь, а под тонким слоем снега все еще чавкает грязь, несмотря на крепчающий мороз, это не так-то просто, найти подходящую елку, тем более что Вадим по неведению забрел в сосняк. Луна заливала пространства недосушенных торфяников ртутным своим светом, леса чернели, призрачно золотилась торчащая из неглубокого снега болотная трава. И Вадим вдруг вспомнил первый и последний свой Новый год в Ганче, когда вот так же вышел из-за стола и, — правда, тогда без всякой цели, просто в предчувствии скорого расставания с полигоном — пошел по хрустящему снегу вверх на Далилу. Залез невысоко, чуть повыше штольни, набитой сейсмографами и наклономерами, сел и просидел час, любуясь звездами, луной, глядя на белые, выступающие из черноты пики и думая о пиках и перевалах человеческой судьбы.