Вадим и Света изумленно переглянулись. Они еще не успели рассказать Олегу про Светозаров совхоз и про свои планы ехать туда. И вот они уже оба, взахлеб и перебивая друг друга, рассказывают о своем грандиозном замысле.

— Ну, во-первых, ты понимаешь, Олег, — говорил Вадим, отмечая сам в своем голосе некие светозаровские нотки, — дела в деревне не переменятся, пока мы все не переменим к ней своего отношения. Это так, и от этого надо танцевать. Мы все заинтересованы, чтоб они переменились. Помнишь, в Ганче Шариф, ну, учитель из кишлака, цитировал нам с тобой Коран. Я тогда записал, запомнил: «Что может быть более необходимо для человека, чем пища, и, однако, ее нельзя считать существенным признаком для человека». Это когда мы говорили с ним о разнице между необходимым и существенным. И правда. Чтобы судить о том, каков тот или иной человек, совершенно не важно знать, сколько и какого качества еды он потребляет, хотя ясно, что без еды ему не прожить. По терминологии теории систем, существенно человеческое находится на несколько уровней выше чисто биологического уровня обмена веществ. Больше того, чтобы человек мог отдаваться высшему из ему доступных, творческому уровню, он должен быть избавлен от чисто добывательских задач. Можно избавить себя от низменных забот, отгородившись от них, перевалив их на плечи других. На этой основе расцветали культуры эксплуататорских обществ. Можно сорваться и кинуться в добывательство для себя и близких, забыв о том, что ты человек, а не волк в лесу. Тогда — всплеск мещанства, вещизм, добывание копейки — любимое выражение, а теперь, кажется, и занятие Стожко, — дефицита, «фирмы»… Самоутверждение на этой почве. Мы со Светозаром говорили: сейчас такой момент, чтобы попытаться сообща — тем, кто понимает, — применить усилия и даже творчество, чтобы загнать проблему жратвы на подобающее ей место необходимого и неукоснительного, автоматически-безукоризненно работающего первичного уровня. Чтобы не было такой проблемы. Видишь, научный обозреватель уже вкалывает. А мы чем хуже?

Олег насчет уровней поспорил: он, мол, с удовольствием занимался бы выращиванием собственной картошки — ничего унизительного и вредного для духовности в этом нет, но в целом, да, конечно, да, шо ж нет — он даже припоминает, как сам однажды всерьез подумывал о том, чтобы идти в «Сельхозтехнику» главным инженером, еще там, в Запорожье, «примерно из этих вот соображений, шоб показать всем и себе, шо с умом если взяться, любое, самое гиблое дело можно с места сковырнуть».