Узнав, что я собираюсь сойти на станции Уська-Орочская, капитан Скиба попросил меня:

— Если встретите там орочей по фамилии Дунка, узнайте, не сородичи ли они Афанасия Ивановича.

— Разве его уже нет в живых?

— Нет. Старик умер пять лет тому назад. До последнего дня трудился. Утром вернулся с моря с богатым уловом рыбы, а вечером умер. Почувствовал себя плохо, лег на топчан и уже не встал. Мы хоронили его с воинскими почестями. Если вам придется побывать в Тихой бухте, увидите могилу Дунки. На ней стоит деревянный столбик с красной солдатской звездой. — И с грустью добавил: — Жаль, хороший был человек Афанасий Иванович. Большой души человек…

Последняя из Каундига

Последняя из Каундига

1

Орочи были удивлены, когда я высказал желание отправиться в Усть-Датту не поездом, а старым дедовским способом — вниз по Тумнину на ульмагде. Но меня поддержал Тихон Акунка:

— Раз надо тебе, поедем. — И согласился сопровождать меня.

С вечера он приготовил лодку, и назавтра, чуть свет, когда на реке еще лежал туман, мы отчалили от берега.

Тихон сидел на корме без шапки, ловко работая коротким веслом, и почему-то часто поглядывал на небо. «Вероятно, — подумал я, — будет дождь», — и хотел надеть резиновый плащ с капюшоном. Но Тихон сказал:

— Скоро Тумнин чистый будет.

И верно: спустя час плотная сизая пелена, лежавшая на реке, вдруг заколыхалась и рваными клочьями поползла навстречу нам, обнажив гладь реки.

Я впервые увидал как следует левый берег. Пустынный, низкий, с торфяными марями, уходящими к горизонту, он показался непривлекательным. Зато правый — гористый, с крутыми, почти отвесными скалами — был величествен и красив.