Учительница глянула на доску — и обмерла. Она уже хотела отругать Ваську за новое озорство, но и другие ученики подтвердили, что Егорка действительно пропал во время пурги и эвены отправились на поиски.

Сдерживая волнение, Левидова с трудом довела до конца урок и, как только тетя Ариша зазвонила в колокольчик, накинула на голову пуховый платок и побежала к Егоркиной матери. Марта застала ее одиноко сидящей у окна с заплаканными глазами.

— Пропал мой Егорушка! — сквозь слезы сказала она, не глядя на Марту. — Начальник говорил ему, что закат нехороший, что пурга разыграется... А он, глупый, поспешил. Скажи, зачем поспешил?

— Не знаю, тетя Серафима, — ответила Марта. — Я побегу, получше узнаю, потом скажу вам, ладно?

...Егорку нашли на вершине горного перевала, у самого края обрыва. Он был весь заметен снегом, только ноги в изодранных унтах торчали из-под сугроба. Быстро разрыли целую гору снега, подняли Егорку, уложили на нарту. Старый фельдшер Степан Никанорович, который тоже выехал на розыски Егорки, расстегнул на нем меховую дошку, растер ему грудь спиртом, влил в рот кружку крепкой, обжигающей жидкости. Солодяков стал приходить в себя. Открыл глаза и, узнав Степана Никаноровича, которого все в Вилюе уважали, слегка улыбнулся.

— Жив-здоров, паря! — произнес Степан Никанорович, ощупывая Егорку. — Глядите, и почта цела, на нем вот мешок висит. Ух ты, паря!

— Олени где? — тихо спросил Егорка, слегка приподнявшись на локте и ища глазами вокруг. — Тут были, совсем близко...

— Не нашли оленей! — сказал Елизар Сундуков. — Наверно, в пропасть их сбросило!

Егорку закутали в медвежью шкуру и повезли в Вилюй. Но в дороге на него напал сон, он проспал сутки, а когда проснулся, то обнаружил, что лежит в больнице...

Полселения перебывало у Егорки в палате, а Марта все не приходила.

«Все теперь пропало, — с болью в душе размышлял он. — Теперь я не нужен Марте. Письма от Павлика уже не придут, верно, погиб он в бою. Это я привез ей печальную весть. Лучше бы мне вовсе не возвращаться сюда, лучше бы сгинул на перевале», — и он зарылся головой в подушку.

Весь день эти тревожные думы не покидали Егора. Когда за окнами вспыхнул закат и разукрашенные морозом стекла стали розовыми, в больницу пришла Марта Левидова.

— Егорушка, родной, как ты себя чувствуешь? — подбегая к постели, спросила она. — Как я рада, что ты уже поправляешься...

— Прости меня, — начал он, виновато отводя в сторону глаза. — Плохое письмо привез тебе...

Марта не сразу поняла, о чем говорит Егор, и от нахлынувших чувств у нее слегка дрогнули губы. Егорка, заметив это, тяжело вздохнул и прежним тоном продолжал: