— Валька, ты глупец! — перебила Инка. — Вот и ты тоже думаешь, что не смогу стоять на лесах, что, мол, слабенькая. Это у меня только конструкция такая некрупная, а я ведь очень сильная.

— Ну, а вторая новость? — спросил Валентин.

— Ага, чуть не забыла! Вася Тарасов, ну тот, что в выходные дни приезжает из Комсомольска к Майке Гриневич, второе воскресенье не показывается. А вчера пришло от него письмо. Так Майка наша ходила почему-то сама не своя. Ты только подумай: Майка — член бюро — всю ночь проплакала. Ничего себе, пример показывает рядовым комсомольцам. У меня бы тот Вася дождался моих слез... Как бы не так... Ах, Валя, в нашей комнате, скажу тебе, настоящие страсти-мордасти.

— И все через любовь! — притворно вздохнул Валентин.

— Ага, через любовь, — в тон ответила Инка. — Ох, как душно сегодня, дышать трудно. — И, посмотрев Валентину в глаза, неожиданно спросила: — Валя, ты самую-самую правду мне тогда говорил?

— Когда, Инночка?

— Ну вот, я так и знала, что сразу все позабудешь. — Она сердито надула губы, опустила глаза.

— Уже и обиделась! — сказал Валентин, виновато улыбаясь. — Мало ли о чем мы с тобой говорили.

Она подняла на Валентина большие блестящие глаза и почти с детской наивностью спросила:

— И что ты, Валечка, во мне такого нашел?

— Ну вот, опять за прежнее...

— А если бы я была тупицей по математике?

Валентин ласково усмехнулся:

— Тогда, наверно, не полюбил бы.

— Честное слово?

— Глупенькая ты, Инка!

— Наверно, дура! — И, подвинувшись к нему, попросила: — Валечка, обними меня...

Он обнял ее, прижал к груди.

— Удивительно бывает в жизни: такой огромный, сильный, а полюбил маленькую, невидную...

— Ты для меня лучше всех, — сказал он, целуя ее.