Ситуация с другими проектами – ГАЭС на Дьявольских Вратах и геотермальной станцией в Финкасле – развивалась так же медленно.

Все это время Эрик Хамфри, Ним и остальное руководство ГСС чувствовали приближение судного дня – когда потребность в электроэнергии намного превысит имеющиеся мощности. Тогда и выяснится, что все непостроенные электростанции – в Тунипе, в Финкасле, на Дьявольских Вратах, где угодно, – отчаянно нужны. Но, увы, их нет.

Второй проблемой, беспокоившей председателя, была вода. Хотя с начала зимы прошло уже два урагана с дождем, сезонный объем осадков в Калифорнии был пока крайне мал, и это не могло не тревожить. Запасы воды в водохранилищах, опустошенных недавней засухой, на третью неделю декабря опустились гораздо ниже привычного уровня. А снегопадов, обычных для гор Сьерра-Невада и других районов, еще почти не было.

В год с хорошим объемом осадков зимние снега для большой энергетической компании вроде «Голден стейт системс» были чем-то вроде вклада в банке. Весной снег растает, полноводные реки и ручьи потекут с гор в долины и наполнят водохранилища, а летом обеспечат водой многочисленные ГЭС.

В следующем году, согласно прогнозам, которые получил Эрик Хамфри, объем электроэнергии, вырабатываемой ГЭС, может упасть на двадцать пять процентов из-за нехватки талых вод.

Далее – нефть.

Для «Голден стейт системс», как и для других энергетических компаний, нефть представляла собой огромный знак вопроса и самую большую потенциальную проблему.

Cегодня утром бизнес-колонка в «Хроникл-Уэст» описывала ситуацию так:

Угроза, связанная с зависимостью от нефти, подкрадывалась к нам исподтишка, как тигр, пока мы старательно ее не замечали – или не хотели замечать. Все началось с падения курса доллара несколько лет назад. Наша «зелень», когда-то уважаемая, сильно ослабела и уже не была «на вес золота», потому что золотой стандарт для доллара упразднили во время президентства Никсона. По мере того как из-за некомпетентности и политических игр в Вашингтоне курс стремительно снижался, государства – экспортеры нефти на Ближнем Востоке, в Северной и Западной Африке, а также Индонезия и Венесуэла, – поднимали долларовые цены в попытке компенсировать потери. Это не сработало. Доллар продолжал падать и стоить меньше и меньше, потому что США платили (и продолжают платить) за импортную нефть гораздо больше, чем зарабатывают на экспорте. И чем больше долларов утекало в Саудовскую Аравию, Иран и другие страны, тем более активно их печатало казначейство США, продолжая удешевлять национальную валюту. Затем наступил период экспериментов – таких, как оплата нефти с помощью «мультивалютной корзины» («мультивалютная корзина» – претенциозный термин, подразумевающий комбинацию немецких марок, голландских гульденов, французских и швейцарских франков, фунтов стерлингов, иен и долларов). Это тоже оказалось неэффективным, потому что слабый доллар и фунт тянули корзину вниз. В конце концов экспортеры нефти потребовали, чтобы им платили в единственной валюте, которая за долгую историю человеческой цивилизации никогда не теряла ценности, – в золоте. США отказались – и отказываются до сих пор (аргументация казначейства понятна: у США осталось не так много золота, поскольку огромные объемы были потрачены на попытки его «демонетизировать»; фактически в Форт-Ноксе и Федеральном резерве его хватит лишь на оплату годового импорта нефти – с небольшим избытком). Вместо этого казначейство США, на протяжении десяти с лишним лет полагавшееся для оплаты счетов на печатный станок, предлагает снова пустить его в дело, напечатав еще больше бумажных долларов. Однако на сей раз экспортеры нефти непреклонны. По сути, они заявляют: «Бумажные деньги мы можем напечатать сами, не отдавая за них нефть». И как анекдотический китаец из прачечной, который говорил: «Нет бумаська – нет рубаська», – ставят нам ультиматум: «Нет золота – нет нефти». Похоже, ситуация патовая. Да, поставки нефти пока не прекращены – это факт. Но есть и другой факт – через какой-нибудь год они вполне могут прекратиться. Тем временем межправительственные переговоры продолжаются – а значит, компромисс возможен. Поживем – увидим.