Глядя на снег, который сыпал и сыпал за окном, Фудзико провела первую половину дня в безделье. Съела невкусный завтрак из консервированных фруктов, бисквита и кофе, долго красилась. Заспанное лицо в зеркале выглядело на редкость некрасивым. Переодеваться Фудзико поленилась, ходила в ночном кимоно и халате. Она собиралась в таком виде просидеть весь день дома. И порадовалась, почувствовав себе неряхой.

Фудзико устроилась в кресле и перелистывала не раз виденные журналы «Вог» и «Харперс Базар». Она была совсем одна в неподвижной комнате, только за окном падал снег. Казалось, будто на желтоватом экране мелькают кадры старого немого кино. Дёрганая монотонная беззвучная механическая метель.

Модные журналы надоели. Фудзико посмотрела в маленькой записной книжке номера телефонов. Там были имена знакомых из Нью-Йорка. Все японки. Они любили собираться днём, пить чай, ходить вместе в кино. Позвони Фудзико кому-нибудь из них, та сладким голосом запоёт: «Часто тебя вспоминаю, приходи скорее в гости». Они пойдут в кино, где-нибудь перекусят в складчину, приятно расстанутся. А потом приятельница станет всем говорить: «Я сегодня развлекала жену Сугимото. В конце концов она поняла, что без нас не может».

На Фудзико всё сильнее давило одиночество. Комната со снежной пеленой за окном казалась тюремной камерой. Одиночество походило на огонь, он страшно жёг изнутри. Она приложила холодные руки к щекам, встала, обошла комнату. Опустилась перед окном на колени и, хотя не верила ни в какого бога, стала молиться:

— Пожалуйста, помоги мне! Пожалуйста, спаси меня! Я сделаю всё что угодно, только спаси меня!

И тогда у Фудзико возникла одна мысль. Что, если выкинуться из окна? Но это не будет настоящим самоубийством. Даже если броситься отсюда в метель, то покатишься по связкам укутанных пушистым снегом дров и мягко упадёшь на крышу. Но прыгнуть из окна — это одно дело. Вряд ли кто-нибудь смотрит из задних окон кирпичного дома напротив. Лучше, чтобы кто-нибудь всё от начала до конца видел. По ту сторону метели безмолвствовали зашторенные белым окна. Словно оттуда пристально, с интересом постоянно следил чёрный глаз. Беспристрастное сочувствие чужому безумию. Фудзико не знала, что только глаза мужа, и ничьи другие, будут смотреть с таким сочувствием.

Она решительно подняла оконную раму. Метель ударила в лицо, заставила закрыть глаза. Фудзико глубоко вдохнула. Снег попал в горло. Она чувствовала, как он тает внутри, где всё пылало жаром.

— Как хорошо! — выкрикнула она.

И тут в дверь постучали. Фудзико почти не слышала. Снова стук. Во второй раз робкий. В третий — настойчивый. Фудзико по манере стучать решила, что это Сэйитиро, хотя он ни разу не стучался в дверь собственной квартиры. Наверное, поспешил вернуться домой. Оставив открытым окно, она бегом кинулась к двери и широко распахнула её.