По просьбе мадам Ямакавы Ромеро представил её гостям как Ханако, Сэйитиро — как Таро. Имена, впрочем, были не важны.

— Ничего не скажешь, просто средоточие напыщенности.

— Сейчас — точно. Вот, смотрите. Тот мужчина любит всё делать у всех на виду, а сейчас собирается раздеть какую-нибудь тощую женщину. Других он не признаёт. А тому юноше нравятся только дамы за пятьдесят. Теперь вот та толстая пожилая мадам, она пришла с банкиром из Бразилии. Смотрите. Смотрите. Самодовольная публика, просто дикие твари.

— Вы тоже?

— Я ужасно люблю смотреть на забавных людей. Для того и прихожу сюда.

*

Сэйитиро сразу приглянулась мулатка с Кубы. У неё была шоколадная кожа, плохой английский, она сказала, что в Гаване танцует ча-ча-ча в телевизионном шоу. Кожа её матово блестела, как ценное тропическое дерево, сверкала под лучами света, словно припудренная золотым порошком, гладкая, без пятен. На ней, более упругой, чем у белых людей, рассыпались маленькие оспинки, но казалось, что на дне их прячется энергия солнца. Лаково-чёрные длинные волосы, типичное испанское лицо, даже в тени белки глаз порой ярко вспыхивали. Женщина ужасно много пила.

Мадам Ямакава настойчиво беседовала с красивым нервным юношей, про которого сказала, что ему нравятся дамы за пятьдесят. Непонятно, насколько он притворялся, но юноша держался робко, скромно и встречал улыбкой каждое слово собеседницы. Скрестив ноги, он иногда в шутку проводил своими золотистыми, собранными в тяжёлый хвост волосами по груди мадам и смеялся. Когда глаза мадам и Сэйитиро встретились, на её губах промелькнула явно дружеская улыбка. Каждый раз, ловя такую улыбку, Сэйитиро успокаивался: «Я в доме Кёко».

Богатая француженка в очках рассказывала о купленной недавно коллекции эротической литературы. Среди книг были «Цветы чресл» виконтессы Сен-Люк, «Новые увеселения на острове Кифера» тысяча восемьсот девяностого года издания. И классика французской эротической литературы — «Дерзости монахини Агнесс». Она с учёным видом и тоном исследователя рассуждала об этих книгах. Потом Сэйитиро узнал от мадам Ямакавы, что, по слухам, эта дама лесбиянка.

Мало-помалу в зале всё смешалось, женщины невозмутимо разделись догола. Походы в спальни участились. Сэйитиро вместе с кубинкой отправились в номер. Везде было по нескольку кроватей, полутьма, крепкий запах духов и тел, вздохи. Сэйитиро вёл женщину за руку в поисках свободной постели. В темноте белели зады. Кто-то двигался, кто-то спал мёртвым сном.

*

— Пойдём скорей! Скорей! Начинается! — сказанные по-японски слова разбудили задремавшего Сэйитиро.