— Я не смогу объяснить начальнику отдела кадров, почему я не хочу с тобой работать... Неловко как-то, — ответил Бондо.

— Еще бы, — подтвердил Уча. — Поэтому уматывай-ка ты отсюда совсем, — не сводил он глаз с побледневшего лица Бондо и его сжатых кулаков. Учу мучила совесть, что он отбил девушку у солдата... «И почему это Ция предпочла меня?» — незаметно оглядел он Бондо с ног до головы.

Гимнастерка ладно облегала его широкую грудь. Ремень туго стягивал талию, на ногах маслянисто блестели черные кирзовые сапоги. Вся его фигура дышала такой силой, энергией, жизнью, что невольно привлекала взгляд.

— Никуда я отсюда не уйду, Уча, — твердо, с нотками раздражения в голосе ответил Бондо.

— Вместе нам не работать, Бондо.

Гудуйя Эсванджия между тем гадал, почему это они не смогут работать вместе. Но ребята были так возбуждены, что спросить их об этом он не осмелился.

— Ты отнял у меня Цию, но работа тут ни при чем.

— Ошибаешься... На твоем месте я бы здесь не остался.

Теперь Гудуйе все стало ясно: юноши любили одну девушку. Сердце у Гудуйи сжалось, на лоб набежали морщинки.

— Ты бы не остался, а я вот останусь, — с показным спокойствием отпарировал Бондо.

— Попросись на другой экскаватор, слышишь? Не то я сам перейду, — сказал Уча.

— И не подумаю. Да и тебе не советую, — Бондо терял терпение.

— Но почему же?

Бондо замялся, посмотрел в сторону.

— Ция подумает, что я струсил и потому не стал работать, — вырвалось у него, и он тут же пожалел о сказанном.

Уче понравилась его искренность.

— Знаешь, Бондо... Мне будет тяжело с тобой работать, неловко в глаза тебе смотреть. Как-никак я отбил у тебя девушку.

— Никого ты у меня не отбивал. Ция сама предпочла тебя.

— И все же получается, что я ее у тебя увел.

— Может быть, но для меня это не имеет никакого значения.