Бачило сосредоточенно слушал друга. Раза два он хотел было задать вопрос, но сдерживал нетерпение.

— Вот это новость! — воскликнул он, когда Уча закончил свой рассказ. — Это же... это же... как тебе сказать... ну потрясающе! Кому пришла в голову такая великолепная идея? — потирал руки от возбуждения Антон.

Вконец сморенный событиями сегодняшнего дня, полного радости и волнений, Уча медленно раздевался. Он постеснялся сказать другу, что эта «великолепная идея» принадлежала ему, Уче.

— Да никому вроде бы... На совещании все высказались... Да, чуть не забыл, Бондо заболел, «Комсомолец» не будет работать ночью.

— Что стряслось с Бондо?

— Лихорадка трясет беднягу.

— Неприятная штука, черт...

— Я тебе должен одну вещь сказать, Антон...

— Так скажи, что там еще? — встревожился Антон.

— У Бондо высокая температура. Я не смог оставить его без присмотра.

— Еще бы! Ну и что?

— Ты знаешь, кто за ним присматривает?

— Кто же?

— Твоя Цисана...

— Вот и прекрасно. Болотная лихорадка — чертовски противная вещь. Одному с ней не справиться. Помнишь, что со мною творилось. Если бы не ты и старики наши, не жить мне на белом свете.

— Скажи честно, ты не подумал, почему вдруг Цисана, а не Ция?

— Нечего греха таить, подумал, — улыбнулся Антон, чтобы подбодрить друга.

— Знаешь... — стянул через голову рубаху Уча. — Знаешь, мне никак не удалось ее уговорить.

— Ну, есть причина, наверное?

— Еще какая причина, — зажмурился Уча.