«То есть глупо быть с ними милыми, надеясь, что они тоже вырастут милыми?»

«Возможно, что они все равно вырастут противными. Ваши дети, вероятно, окажутся испорченными, несмотря ни на что, поэтому не нужно беспокоиться, ваша это вина или нет».

Эта точка зрения позволяет лучше понять недавний всплеск нарциссизма. Как считает Дэниел, Джин Твендж и ее коллеги обнаружили изменение средних показателей, но при этом некоторые личностные типы, а именно те, для которых характерны высокая экстраверсия и одновременно низкая доброжелательность, гораздо острее реагируют на рост индивидуализма и стимулирование самооценки. Именно такие люди были бы более подвержены, в этом особом смысле, воздействиям среды, таким как чрезмерная похвала, на раннем этапе формирования их идентичности.

Некоторые скептики ссылаются на исследование, согласно которому мы можем быть разными людьми в разных контекстах: с матерью мы одни, с любимым человеком – другие и так далее. Но важно помнить, что это всего лишь разные варианты нас. Поведение есть результат сочетания ситуации и генов. Социальный мир подобен лабиринту из кривых зеркал, каждое из которых преувеличивает одну сторону «я» и преуменьшает другую, хотя ядро «я» остается неизменным. Средний уровень выраженности личностных черт может варьироваться от ситуации к ситуации, однако то, кем вы являетесь в данной ситуации по сравнению с остальными, обычно не меняется. Например, невротик и на американских горках будет одним из самых встревоженных людей. Но у нас также есть способность проявлять так называемые «свободные черты». Интроверт, очевидно, может проявить качества экстраверта, чтобы выступить с речью или, скажем, показаться коммуникабельным во время собеседования. Однако когда мы «идем наперекор своему характеру», мы это чувствуем. Вот что пишет Литтл: «Органически доброжелательная женщина, от которой начальство требует подавлять свою непринужденность и вести себя агрессивно, может испытывать признаки вегетативного возбуждения, такие как учащенный пульс, потоотделение, мышечное напряжение и усиленная реакция вздрагивания». Все это противоречит предубеждениям, которые у меня были, когда я начинал изучать феномен «иллюзии эго»: оказывается, аутентичное эго все-таки существует. Может, это и не Бог, как утверждали поселенцы коммуны Эсален, но оно есть.

Итак, вот вы просыпаетесь одним прекрасным утром и осознаете, что вы не тот, кем хотели бы быть. Вы – другой человек. И вы задаетесь вопросом, как же так получилось. Вы оглядываетесь на прожитые годы, которые напоминают вам гусеничный след от тех или иных ваших решений, большинство из которых в момент их принятия казались правильными (или даже неизбежными), но все они, одно за другим, сужали спектр ваших возможностей. А теперь, в свои двадцать восемь, или тридцать пять, или сорок семь, или пятьдесят два, или даже шестьдесят восемь лет, вы ощущаете себя вполне определенным человеком, с определенными сильными и слабыми сторонами, мировоззрением и палитрой настроений и реакций. В юности будущее представлялось вам открытым, словно прерия, по которой можно разгуливать в любом направлении и быть кем вздумается. Однако превратились вы в некий вариант своей матери или отца, только с новым слоем сверху, который сделал вас современнее, более «в теме» и, возможно, даже чуть-чуть умнее. Если бы вы чувствовали себя особенно не в духе, а утро выдалось бы хмурым и дождливым, вас могла бы посетить неприятная мысль, что вы не более чем неолиберальное обновление собственных родителей. Хотя это, пожалуй, немного слишком. Но суть в том, что ваши решения, возможно, были не так уж свободны, как казалось; что они были приняты при сильном, хотя и незаметном генетическом влиянии; что ваша душа одержима покойными предками, которые, будто сговорившись с призраками вашей культуры, почти всегда берут верх.