Одна из самых удивительных вещей, которые я понял в ходе этого долгого и ошеломительного путешествия, заключается в том, что наши истории – это форма племенной пропаганды. Подобно тому как рассказы наших предков охотников-собирателей о себялюбивых и бескорыстных людях помогали контролировать племя посредством обучения его членов, которым надлежало стать бескорыстными героями, а не поверженными и отверженными злодеями, те же самые механизмы и сегодня оказывают на нас мощное социальное давление. Истории о нашем неолиберальном племени коварно убеждают нас, что существует идеальная форма «я», а после рисуют ее для нас. Мы впитываем эти истории и этих героев. Мы превращаем историю нашего племени в собственную историю. Мы распространяем ее своими пересудами и рассказами, неосознанно становясь соучастниками заговора. Затем мы пытаемся стать героем, навязывая себе его образ, будь то в спортзале, офисе или на кушетке у психоаналитика. И нередко терпим крах. Когда сюжет нашей жизни пробуксовывает (когда люди «начинают резко не соответствовать установленным стандартам и ожиданиям») и нам не удается вернуть героическое самоощущение, всплывают опасности перфекционизма. Мы вдруг приходим к выводу, что проиграли в этой игре. Мы ненавидим себя. Мы даже можем пополнить и без того страшную статистику самоубийств, членовредительств и нарушений пищевого поведения. Но о чем не говорится в этих историях, так это о том, что все это ложь. Никто из нас на самом деле не является героем. Мы – это просто мы.

Это не должно прозвучать безнадежно. Напротив, эти утверждения должны помочь нам найти путь к счастью. Первый шаг на этом пути – перестать верить родоплеменной пропаганде. Осознав, что она просто акт принуждения, что это ваша культура пытается превратить вас в кого-то, кем вы не способны стать, вы сможете начать освобождаться от оков ее диктатуры. Узнав, что низкая доброжелательность и высокий невротизм – относительно устойчивые свойства моей личности, а не признаки некой постыдной психологической ущербности, я перестал так часто себя корить. Моя голова теперь намного более спокойное место. Я даже стал счастливее, что, пожалуй, иронично.

Я не продвигаю здесь популярную позицию полного принятия себя в духе Фредерика Перлза («я – это я, настоящий, смирись с этим» [112]). Скорее я призываю к спокойному пониманию, осознанию того, что наши особенности иногда задевают других и это нужно сглаживать, порой с извинениями, но равно как и нужно прекратить нападать на себя за то, какой ты есть. Разумеется, культура, в которой мы выросли, не может не проникнуть в нас в той или иной мере. Мы никогда не сможем полностью игнорировать ее требования. Какая-то часть меня всегда будет желать стать общительнее, богаче, стройнее и очаровательнее. Однако знать, что «совершенство» – иллюзия и продукт племенной пропаганды, уже очень отрадно.