На протяжении многих лет меня преследовала мысль о том, что я не проживу больше тридцати восьми лет. В этом возрасте моя мама совершила самоубийство, и я был одержим идеей, будто мне не удастся пережить ее, будто, что бы ни столкнуло ее с обрыва, это настигнет и меня. С тех пор я узнал: подобные убеждения среди детей самоубийц не редкость; взять хотя бы Теда Тернера, упомянутого ранее.

Сознательно после смерти матери я испытывал гнев. Я винил ее в эгоистичности, не верил, что она вообще когда-либо на самом деле любила меня. Мы с отцом отдалились друг от друга; он довольно быстро женился снова, и у меня появилась новая семья, когда я не был к ней готов. Я отвергал родителей, дабы не чувствовать отвержение с их стороны. Я закрылся в ледяном панцире и бросил все силы туда, где, как я знал, мог преуспевать, – на школу. У меня были потрясающие оценки и баллы на выпускном экзамене. Я выиграл стипендию в колледже, находившемся за тысячи миль от дома. Говорил себе, что никогда не буду оглядываться назад.

Однако я был не готов к тому факту, что в колледже учится множество таких же умных студентов, как я. Оказалось, что все достигнутое мной в старшей школе просто, как дважды два; теперь, когда у меня не получалось выделяться, все стало плохо. Я испугался. Приучился пить. Отчаянно пытался влиться в среду. Мои оценки были ужасными. Я потратил впустую четыре года в колледже и несколько лет после, пребывая в страхе и депрессии. У меня все еще сохранялся образ себя в роли трагичного героя, который вскоре напишет великий американский роман или добьется чего-либо иного невероятно громкого. Но я не писал и не делал ничего другого особенно конструктивного. Моя идея о самом себе как о непонятом гении являлась жалкой попыткой ни в ком не нуждаться. Я не признавал своего настоящего страха: если я снова позволю себе от кого-либо зависеть, то снова его потеряю, – и конечно, вина будет на мне, так как глубоко внутри для себя я действительно не заслуживал быть любимым. Я начал смешивать алкоголь с таблетками, теми же снотворными, что пила моя мать. В те ночи я не заботился, проснусь я на следующее утро или нет.

Что-то подвигло меня обратиться за помощью. По рекомендации друга я посетил семейную пару терапевтов, которые работали в тандеме. Они практиковали какой-то несерьезный вариант транзактного анализа (одно из направлений психоаналитической школы, бывшее особенно популярным в 1970-х гг.) Терапевты передавали меня друг другу и заставили присоединиться к группе, которую вели. Я чувствовал себя хоккейной шайбой, но по итогу извлек пользу. Они помогли мне осознать необходимость внести изменения в свою жизнь – перестать колебаться и начать жить в настоящем. В тот период я сменил направление карьеры и женился.