Увы, многие из нас — многие мужчины, — будучи уже сорокалетними, пятидесятилетними или даже более старшими, до сих пор ждут от родителей (особенно от отца) подтверждения своей ценности. Хотя бы разок. Они так часто слышали, что они НЕДОСТАТОЧНО крепки, НЕДОСТАТОЧНО сильны или НЕДОСТАТОЧНО быстры. Либо им говорили, что они «слишком» — слишком мягкие, слишком слабые, слишком плаксивые, маменькины сынки. Но теперь — всё, нам достаточно «достаточности»!

Или, может, стоит сказать так. Вы знаете фразу «достаточно значит достаточно»? Полагаю, это правильное выражение, просто мы неправильно им пользуемся. Возможно, достаточно уже потому, что нас самих — таких, какие мы есть, — достаточно. Возможно, не нужно постоянно изнурять себя работой ради чьей-то (непонятно чьей) идеи о том, что такое «достаточно». Оно и так было рядом все время, ожидая, когда мы снимем доспехи и увидим его. Сколько нас, тех, кто называет себя «несовершенными»? Отлично, все мы правы, просто ошибаемся в двух буквах. Мы совершенны.

Когда-то и я был ребенком, незащищенным и свободным. Я мог кричать, как мои дети сейчас, о том, какой я умный, смелый и добрый. Я абсолютно уверенно залезал на деревья, раскрашивал картинки и изображал, что снимаю кино на сломанную камеру. В то время я и вообразить не мог, что такое — необходимость искать конкретную работу или стремление выглядеть как-то иначе, чтобы казаться полноценным. Тогда мне не требовалось дважды, трижды, четырежды, а то и по пятнадцать раз спрашивать себя, полноценный я или нет, и мне не приходилось напоминать себе, что я должен быть к себе добрее. Тогда вообще не стояло такого вопроса, потому что я любил себя. Потому что таким меня создал Бог. Не просто полноценным, а более чем полноценным. Чем мы моложе, тем легче помним об этом. Но, становясь старше, забываем. И, я думаю, это и делает нас людьми.

Именно поэтому я прилагаю усилия, чтобы помнить, и делаю это прямо сейчас; я складываю оружие в битве с самим собой и возвращаюсь в то время, к тому Джастину, который знал: он полноценен благодаря не тому, что делает, а тому, кем является.

Конечно, сейчас я многое вижу иначе, чем дети (хотя до сих пор считаю, что крепости из одеял, прятки и батут — прекрасное начало для… в общем, для чего угодно), но принцип остается тем же. Моя работа не определяет мою ценность. Моя уверенность или ее отсутствие не определяют моего достоинства. Размеры моих мышц или моего пениса не являются мерилом моей мужественности. Количество сексуальных связей, которые у меня были или нет, не делают меня более или менее достойным любви.