Олег достал из кармана курительную трубку, засыпал из кисета щепотку табака, выбил искру и с удовольствием затянулся дымом.

— Тут всё же нашлось настоящее курево, — сказал он, выпуская облачко дыма. — Привозят из Саргары. Жить можно.

Илва разогнала дым со словами: «Фу, мерзость!» и пошла к Ёжику. На краю площади стоял Вот, наблюдал за нами. Я поднялся и направился к нему.

— Поговорим? — предложил он, кивнув на разоренную таверну.

— Пошли, — согласился я.

Искореженная дверь висела на одной петле. Под ногами хрустели щепки от разломанной мебели и черепки разбитой посуды. Вот выудил из обломков чудом сохранившуюся бутыль с ягодной настойкой, вытащил зубами пробку и основательно приложился к горлышку.

— Фух! — сказал он, встряхивая настойку, поднимая осадок в виде сморщенных ягод и мертвых жучков. — Отвратное пойло. Кровянница подмешана для цвета, но портит вкус она. Кругом одни мерзавцы и прохиндеи! Будешь?

— Нет. Как мы покинем игру?

— Подумай сам.

— Ты перекрыл главное меню игры, чтобы дать полное ощущение реальности. Но должен же был для себя оставить хоть какое-то системное меню? Ты же можешь пользоваться чит-кодами, неужели в текстовом интерфейсе нет команды «Exit»?

Вот не ответил.

— Хорошо, — продолжил я. — Не хочешь говорить, не надо. Допустим, ты забыл об элементарной команде, когда программировал игру. Но твой артефакт, обнаруженный Ёжиком, позволяющий вернуться в реальность с накопленными умениями, ты нашел его?

— Нет. Мальчишка не помнит, куда его дел.

— Точно?

— Иначе бы я давно отсюда сбежал.

Хорошо хоть не скрывает своих намерений.

— Ладно, допустим, я тебе поверил. Твоя девушка, хакер из реальности, почему она тебе не поможет? Она же Ткакло Хорк, я прав? Раз она приходила в игру и смогла вернуться, то в состоянии и тебя доставить в реальность. Мы — я, Олег, Ёжик, тоже как-то попали в «Хвергельмир». Значит, снаружи можно создавать каналы? А раз так, то с помощью хакеров возможно и вернуться.

Вот прополоскал рот настойкой и с шумом глотнул.

— Она не поможет. Не хочу об этом говорить.

Когда Вот задумывался, то начинал разговаривать, не скрываясь за высокопарными неудачными рифмами.